Мона посмотрела на золоченую раму зеркала, на темно-коричневую мраморную каминную полку, на книжные шкафы, набитые древними, рассыпавшимися книгами. На нее снизошел покой, приятный и тихий. Мона любила это место больше всех других, и никакие призраки не включали здесь граммофон, никто не отражался в зеркале.
«Это твое место, — подумала она. — Тебе здесь ничто не грозит. Ты дома».
— Да, ты и я, детка, — сказала она вслух, снова обращаясь к младенцу. — Это теперь наш дом, вместе с Майклом и Роуан. И обещаю, я найду тебе какое-нибудь интересное имя.
Она снова села за стол и быстро застучала по клавишам компьютера:
«Нервы на пределе. Чудится всякое. Ешь белки, витамин С для нервов и для общего состояния. Слышать голоса, что-то шепчущие мне на ухо, звучащие как… ну, не уверена, но думаю, это похоже на то, как если бы кто-то напевал или просто гудел себе под нос. Похоже на сумасшествие. Может, это призрак, а может, нехватка витамина В.
Похороны Эрона уже начались. И это безусловно добавляет всем тревоги».
— Ты уверен, что это был Талтос? — спросила Роуан.
Она убрала бинты и антисептик и вымыла руки. Стоя в дверях ванной комнаты, в костюме, она наблюдала за Юрием, шагавшим взад и вперед, за его темной, долговязой и непредсказуемой фигурой на фоне изящных шелковых драпировок и обильной позолоты номера.
— О боже, ты мне не веришь! Это был Талтос.
— Это вполне мог быть какой-то человек, у которого имелись причины обмануть тебя, — сказала Роуан. — Один только рост ни в коем случае не означает…
— Нет, нет, нет! — воскликнул Юрий тем же нервным и безумным тоном, каким он говорил с того момента, когда встретил их в аэропорту. — Это не был человек. Это был… Это было нечто прекрасное и отвратительное. У него огромные суставы, а пальцы… такие длинные! Лицо определенно могло бы принадлежать человеку. Очень, очень красивому человеку, да. Но это был Эшлер, Роуан, сам Эшлер! Майкл, расскажи ей эту историю. Святой Эшлер, из древнейшей церкви Доннелейта. Расскажи ей. Ох, если бы у меня были записи Эрона! Я знаю, он их делал. Он записал всю эту историю. Хотя мы и были уже отлучены от ордена, он бы ни за что не отказался все записать.
— Да, парень, он делал записи, и у нас они есть, — сказал Майкл. — И я уже рассказал ей все, что знаю.
Если Роуан не ошибалась, Майкл уже дважды объяснял это Юрию. Все эти повторения и многословия в течение дня вымотали ее. Она плохо переносила смену часовых поясов. Ее организм постарел и ослабел, теперь она это знала, если даже и надеялась раньше на нечто противоположное. Слава богу, что она хоть поспала в самолете.
