— Это все равно… — Она улыбнулась, прощая мне мое возмущение. — Все равно семнадцатый век… Зачем ты полез так далеко? Ты же всегда писал о нашем времени.
Я усмехнулся. Я не мог понять, как Ия могла натянуть на себя такое узкое вязаное платье. Может, сзади есть молния?
И пробормотал, теряясь:
— На такой вопрос трудно ответить.
— Разве?
— Ты тоже считаешь, что вся литература о прошлом — вранье?
— Это не имеет значения, — Ия всегда отвечала прямо.
— Для кого?
— Предположим, для меня. Ты ведь не обидишься?
Я обиделся.
Ия, не вставая, потянула меня за руку и посадила рядом. Потом мягко провела ладонью по моему виску.
— Ты постарел. Или возмужал. Это тебя не портит.
— Ты помолодела. Ты стала еще красивее. Тебя это тоже не портит, — ответил я в унисон.
— Ты звонил мне?
Я кивнул.
— Наверное, ты звонил и Андрею Михайловичу?
Я усмехнулся:
— Ты же знаешь, и то и другое приводит к одному результату.
— Юренев?
— Да.
— Ему ты звонить не стал?
— Конечно. Но он пришел сам. Я его видел.
Ия кивнула:
— Я знаю. Иногда я неделями живу у Андрея Михайловича.
— У Козмина? — вспыхнул я. — Тогда почему меня все время направляли к Юреневу?
Ия мягко улыбнулась, ее прохладная рука лежала в моей ладони:
— Ты все хочешь знать сразу. Так не бывает.
И все это время она рассматривала меня. Не нагло и беззастенчиво, как Юренев, но внимательно, вникая в каждую мелочь. Что-то ее беспокоило. Она ничем не выдавала этого, но я почувствовал — что-то ее беспокоит. Потом она облегченно вздохнула и положила руку мне на грудь:
— Ты все еще таскаешь в кармане копейку?
Я растерялся, я никак не ожидал такого вопроса:
— Да.
— Можешь выбросить. Я тогда ошиблась.
Я окончательно растерялся:
— Вы что, впрямь научились читать чужие мысли?
— Это несложно, — сказала Ия со вздохом.
Она вытянула руку перед собой, и на раскрытой ладони сверкнула монетка.
Я, вздрогнув, схватился за нагрудный карман.
— Эта она, не ищи, — сказала Ия печально. — Ты тогда здорово нам помешал. Там, на Алтае. Но сейчас и это не имеет значения.
— Помешал? — не понял я. — На Алтае?
Она кивнула, все так же печально рассматривая монетку.
— Чем помешал?
— Не надо об этом…
Она медленно вытянула руку над тихим ручьем. Монетка блеснула и исчезла в воде.
— Фокусники… — пробормотал я, но впервые за последние сутки мне было в Городке хорошо, впервые я не пожалел, что остановился здесь.
— Оставь… — Ия обхватила колени руками и внимательно посмотрела на меня. — Почему ты все же взялся за чукчей?
