Биробиджанцы на Амуре | страница 57

— Револьвер? — спрашивает он, не глядя на Авром-Бера, и расстегивает кобуру. — Возьмите. Стрелять умеете?

— Кое-как! — ворчливо отвечает Авром-Бер, протягивая руку к оружию. Теперь он преисполнен уважения к своему новому «пассажиру».

— Спасибо, Борис! — говорит он дрогнувшим голосом и опускает револьвер в карман.

В горах повеяло ветерком. Облака ползут по горам, распадаются и тяжело опускаются на склоны. Вот здесь, в нагромождении гор, где подъемы так круты, где серые горные высоты усажены дико разросшимися скалами, — вот здесь, помнит Авром-Бер, в одно такое же серое утро пуля за пулей летели над его головой, а одна из них даже задела его ухо. Ухо залечилось, но сердце — нет. Оно несет в себе неизбывную досаду.

— Знаешь, Борис, — цедит он сквозь стиснутые зубы. — Попадись мне кто-нибудь из них живой… Золота нм захотелось…

— Тшш! — произносит Борис. Он сворачивает с дороги и пускается к подножию горы. Авром-Беру он подает знак — подогнать лошадей, а к себе подзывает второго всадника, оставляя двоих у воза.

Авром-Бер держится обеими руками за вожжи, словно помогая лошадям спускаться с горы.

— Осмотрев дорогу, Борис двинулся вперед и остановился там, где начинается спуск. В горах просыпался день. Небо прояснилось. Облака опускались все ниже и ниже, а горы стояли голубые и ясные.

— Есть подвода! — крикнул еще до полной остановки поезда один из пассажиров, указывая на низкорослого человека, что стоял у вокзальчика с кнутом под мышкой и смотрел на прибывающий поезд.

Это восклицание вызвало веселый смех остальных.

— Подвода действительно есть, товарищ Зингер, но имеется и извозчик, — шмыгнул длинным, острым носом сутуловатый бухгалтер Файн, выходя из вагона и уступая дорогу Зингеру. — И вам, — добавил он с усмешкой, — конечно, придется с ним познакомиться.

— Ну и прекрасно! — подхватил товарищ Зингер. — Когда есть лошадь, подвода и даже извозчик, так чего же еще желать? — Он пробежал живыми черными глазками по вагонам уходящего поезда, застегнул воротник кожаного пальто, провел пальцем по клинообразной черной бородке и зашагал по влажному деревянному перрону, осторожно ступая до блеска начищенными сапожками. — Сейчас мы и поедем! — произнес он, указывая широким хозяйским жестом на маленький вокзал, около которого стоял извозчик.

— В таком случае вы не знаете нашего извозчика Эткина, — улыбнулся бухгалтер Файн. — Это, скажу я вам, такой пес с ушами, каких свет не видывал! Приехал он сюда недавно. Сам он портняжка из какого-то захолустья, а здесь сделался одним из самых заядлых патриотов Биробиджана. Пойдемте-ка лучше пешком, пока светло; не бывало еще случая, чтобы Эткин возил кого-нибудь с поезда в такую погоду. Идемте прямо к дороге, туда, куда все шагают! — Он указал на троих пассажиров, которые, даже и не подумав обратиться к извозчику, пошли по тропе, которая вела от железной дороги к домам, стоящим на сопке.