– Знаешь… такая… фигня вышла с твоей женой, Уве. Она мне всегда нравилась. И хавчик такой отпадный готовила.
Уве поднимает на толстяка глаза, и впервые за утро в них нет раздражения.
– Да, готовила она… вкусно, – соглашается.
Он отходит к окну, дергает для порядка за ручку. Не поворачиваясь, с нажимом водит пальцем по штапикам. На пороге кухни, обхватив руками пузо, стоит Парване.
– Пущай остается, покуда оттает. А тогда заберешь его, – громко объявляет Уве, локтем указывая в сторону кошака.
Краем глаза замечает, как соседка сощуривается. Словно сидит за игорным столом и пытается угадать козыри соперника. От этого прищура Уве становится не по себе.
– Не, не получится, – говорит она. Потом добавляет: – У девочек… аллергия.
Уве слышит, как она запнулась перед словом «аллергия». С недоверием глядит на ее отражение в стекле. Вместо ответа поворачивается к Йимми.
– Ну, тогда ты возьмешь, – говорит толстяку.
С толстяка пот ручьями, сам весь пятнами пошел, рожа пунцовая, но на кошака смотрит с умилением. Тот уже мало-помалу шевелит огрызком хвоста и только глубже зарывается мордой в сальные закрома под мышками Йимми.
– Хочешь, чтобы я взял котэ? Сорри, чувак, не прокатит. – Йимми пожимает плечами – кошак подскакивает за ними: вверх-вниз, как на американских горках.
– Это почему? – интересуется Уве.
Толстяк, отведя кота чуть в сторону, задирает руку. Кожа под мышкой горит огнем.
– У меня типа тоже аллергия…
Парване, ойкнув, бросается к юноше, отнимает кошака, быстро заворачивает в одеяло.
– В больницу, живо! – кричит.
– Да не пустят меня больше в больницу, – ворчит Уве, не подумав хорошенько.
Скосившись на соседку, понимает, что сейчас кошак полетит в него. Уве опускает глаза и обреченно вздыхает. «Всего-то и хотел – помереть», – думает он про себя, нажимая носком на половицу. Та чуть подается. Уве смотрит на толстяка. Смотрит на кошака. Переводит взор на лужу на полу. Кивает Парване:
– Ладно уж, но только поедем на моей.
Сняв с вешалки куртку, выходит наружу. Через пару секунд просовывает голову в прихожую. Строго глядит на Парване:
– И это, по двору не поеду, потому что запреще…
Она перебивает, затараторив по-персидски. Уве не понимает ни слова, но тирада тем не менее кажется ему слишком театральной. Закутав кошака в одеяло, соседка идет мимо Уве, выходит на заснеженный двор.
– Правила есть правила, вот и весь сказ, – строго кидает Уве вдогонку соседке, которая направляется к гаражам. Та не отвечает.
