— Нноко! — шепотом заговорил Савелий. — Подожди со своими ногтями. Слышишь? — Нноко умолк и завертел лысой головой.
Снизу опять явно раздались приглушенные звуки, напоминающие лопнувшие водяные пузыри. — Савелий даже почувствовал, как колыхнулась внутри трюма вода — плеснула через край иллюминатора.
— Слышишь, Нноко?
— Капитан пришел, — невозмутимо ответил старик и сунул в рот мундштук.
— Чей капитан?
— Катера. — Нноко постучал костяшками пальцев по металлической переборке. — Николай-Николай его звали. Белый, высокий. Утонул. Давно было, очень…
— У вас работал, в колхозе?
— И-и[3], таскал плашкоут туда-сюда, когда навигация. Шторм был…
— А зачем он поплыл в шторм? Переждал бы.
— Нельзя. Лодка далеко в море тонула. Пограничники увидали. Он пошел спасать. Там человек был.
— Спас?
— Спас.
— А сам утонул?
— Это в другой раз.
— В какой же?
— Еще вез ребятишек с верховий реки. В школу.
— Ну? — нетерпеливо воскликнул Савелий.
— Большой шторм был.
— Все утонули? — воскликнул Савелий.
— Зачем утонули? Живые. Вон Анимподист там был.
— Так что с ним случилось?
— А-а, маленько дурной башка был. Зимой долбил лед, потом нырял туда. Нырнул и не вынырнул. Так. — Старик задумчиво смотрел на море. — Маленько дурной, а капитан хороший.
— Да как это нырнул? Он что, того, что ли, был?
— Того, того… — согласно закивал старик.
— Ну, знаете… — Савелий заерзал, нервничая и вертя головой во все стороны, словно собираясь кого-то увидеть, кто бы подтвердил, что все это какая-то глупость, чушь несусветная. — Ну, знаете…
— Знаю, однако, знаю, — твердил свое Нноко. — Маленько башка дурная. Моржом, говорят, хотел стать.
— А-а, так бы и сказал. Я тоже «моржом» был. Ну, а люди где были? Он прятался, что ли?
— Зачем прятаться? Народ вокруг всегда много. Глядели.
— Почему же не спасли?
— Нырнул и…
— И не вынырнул. Это я слышал. — Савелий представил медленно скользящее тело подо льдом и зябко поежился.
— Думаю, — продолжал старик, — капитан вернулся к моржам. Первые чукчи моржами были.
— Души моряков превращаются в чаек, — возразил Савелий.
— Не знал, — удивился Нноко. Он глянул на реку, вскрикнул: — Какомэй! Кунгас!
Кунгас исчез. Там, где он должен был находиться, темнела лишь длинная черная тень. У Савелия похолодело в груди — неужели сорвало?
Он бросился вдоль берега, чтобы получше разглядеть. Кунгаса вообще нигде не было.
Савелий лихорадочно вертел головой, прищуривался, тер очки. Да где же он? Не мог же утонуть, ведь деревянный… Он поднял отвороты сапог и бездумно пошел в воду, пока не почувствовал ступнями мокрый холод. Нноко медленно карабкался наверх. Всхлипнув, Савелий бросился назад, чуть не сбил старика, ворвался в палатку, но не закричал, а тихо и виновато произнес:
