— Все-таки, сынок, мы с мамой очень гордимся тобой. Самостоятельно пробиваешься, делаешь карьеру без протекции, сам себя обеспечиваешь… Трудности лишь закаляют характер. Поверь мне, продержись еще два года, и фортуна повернется к тебе лицом!
Порочность отцовской логики заключается в том, что двумя годами дело не ограничится. Мы обманываем себя, клянясь жизнью и всем хорошим, что есть в мире: «Через двадцать четыре месяца я в последний раз войду в банковский лифт и больше сюда не вернусь. Ни в жизнь. Пойду доучиваться, получу диплом бакалавра, найду нормальную работу где-нибудь еще, с приличной зарплатой, и буду наслаждаться комфортным существованием представителя среднего класса: в шесть вечера уже дома, где ждет обильный ужин с мясом и ямсом, а по выходным — тренировка детской бейсбольной команды или игра в соккер».
Но гладко бывает лишь на бумаге — в реальной жизни банковское дело так просто не отпускает, подобно вцепившемуся в горло питбулю или амфетаминовой зависимости. После того как вы вдоволь помучаетесь в шкуре последнего из последних и два или три года потратите на освоение азов ремесла, Банк неожиданно начинает ценить вас как редкую драгоценность.
Вот как это происходит: к концу второго года вам поднимают бонус и зарплату — вы получаете уже сто сорок тысяч в год. В то же время вы привыкаете к отупляющей сложной работе и всему, что входит в ваши обязанности, и можете с закрытыми глазами делать анализ методом сравнительных продаж, в два счета приручаете двухсотстраничных экселевских бегемотов и одной левой составляете прекрасно отформатированные круговые диаграммы в «Пауэрпойнте». Незаметно для себя вы превращаетесь в Стара.
Нельзя сбрасывать со счетов и психологический аспект. Знаете, как появился термин «стокгольмский синдром»? В семидесятые годы в одном шведском банке грабители взяли заложниц и несколько дней держали взаперти в подвале для хранения ценностей. Постепенно заложницы настолько прониклись сочувствием и симпатией к преступникам, что даже сопротивлялись попыткам освобождения и позже отказались свидетельствовать против бандитов в суде. Этот случай стал золотым кладом для психологов, тут же предложивших теорию: дескать, человеческая психика слаба, и в тяжелых ситуациях вырабатывается зависимость от людей, имеющих огромную власть над нашими эфемерными судьбами. Зависимость ведет к привязанности, привязанность к любви.
Короче говоря, я люблю Сикофанта. Еще сопротивляюсь, но у нас, похоже, стерпится-слюбится.
