Не дрожала ли в ее голосе едкая струйка иронии?
Он некоторое время с подозрением косился на ноги женщины, но затем отогнал эти мысли.
— Он пользуется самыми разными методами обследования, доктор,
например, бросает меня прямо в наполненный нечистотами пруд, чтобы увидеть, выплыву ли я!
— И вы выплыли? —
льстиво спросил Дрейф
(от всего сердца желая, чтобы она потонула, чтобы ее затянуло водой на самое дно, и там и осталась бы лежать, так как именно там самое место всем женщинам).
Женщина глубоко вздохнула и поджала губы, словно сосала маленький кислый пестик.
Чертов старикашка, в свою очередь строптиво думала она,
и, словно обращаясь к умственно отсталому ребенку, ответила:
— Я ведь все-таки хочу жить, доктор, так что,
да, я выплываю.
— И таким образом, это знак того?
— Что телом моим завладел Сатана, доктор.
Он снова записал эти слова дрожащей, но твердой рукой,
эти великие слова,
это всесильное имя
(и хотя буквы в нем были по крайней мере вдвое крупнее букв во всех остальных словах,
оно все же очень проигрывало от красных чернил).
— Но это еще не все, доктор,
потому что меня тотчас же вытаскивают,
срывают с меня одежду на глазах у всех
и осматривают все мое тело,
и это до того унизительно!
Она заворочалась на диване от неприятного чувства.
— Они везде меня лапают, доктор, вы не представляете себе,
и вскоре они ее находят.
— Что?
Дрейф поднял глаза.
В голосе женщины зазвучали растерянность и изумление.
— Метку дьявола, доктор,
знак,
маленькую черную бородавку,
сосок сатаны,
здесь…
Дрейф подался вперед над письменным столом, чтобы разглядеть, где именно на теле, по словам женщины, сидит этот нарост…
Ага, прямо между грудями!
Тут он точно понял
(ибо существуют тысячи видов меток дьявола и сосков сатаны, все из которых описываются как различные стадии ведьмовства).
— И теперь ничего не поделаешь, доктор,
потому что надежды больше нет!
Дрейф записывал.
Красные чернила странным образом разлетались брызгами.
Они вовсе не походили на его любимые черные-пречерные чернила.
На записях постоянно расплывались безобразящие их кляксы, некоторые слова совершенно невозможно было прочесть,
да, нужно сегодня же вечером попросить госпожу Накурс купить большой запас черных чернил, чтобы такое в будущем не повторялось.
— Да, продолжайте же, барышня…
— Они подвергают меня пыткам,
хотят заставить признаться.
— А где это происходит?
Проклятые чернила!
Дрейфово раздражение по поводу клякс и брызг, и непонятной склонности чернил поступать как им заблагорассудится заставило его крайне непрофессиональным образом прокричать объекту анализа:
