– И какое же это благословение для меня, старый друг! Но теперь пора спать. Объясни все маркизу и тоже ложись.
Адали, войдя в зал, улыбнулся при виде влюбленных, склонивших друг к другу головы и о чем-то тихо беседовавших.
– Мадемуазель, – начал он, – я становлюсь слишком стар, чтобы бодрствовать в долгие ночные часы, подобно влюбленным голубкам. Маркизу отведена голубая комната рядом со спальней вашей матушки. Вы покажете ему сами, или моим старым костям еще долго не коснуться уютной перины?
– Конечно, покажу, Адали, – заверила Отем, пытаясь не выказать радости. – Доброй ночи и приятных снов.
Адали вежливо поклонился и исчез.
– Они не боятся, что я соблазню тебя? – пошутил Себастьян, целуя ее в кончик носа.
– По-моему, скорее надеются, что это я тебя соблазню, – парировала Отем. – В этом случае мне некуда будет отступать и придется выйти за тебя.
– А ты хочешь быть соблазненной? – пробормотал он, целуя темные надушенные волосы.
– Ни за что! Мечтаю, чтобы наша брачная ночь навсегда осталась прекрасным воспоминанием, месье, но если вы вздумаете посвятить меня в тонкости любовных игр, возражать не стану.
– Но однажды ты набралась дерзости коснуться меня, – напомнил он, желая выяснить, откуда его невеста знает подобные вещи.
– В детстве я часто играла с мальчишками из нашей деревни, – объяснила Отем. – Не забудь, я самая младшая, а братья и сестры, если не считать самого старшего, Патрика, покинули Гленкирк к тому времени, как меня привезли из Ирландии. Мы росли, и мои приятели, начав интересоваться девушками, любили сравнивать свои мужские достоинства. Они даже не замечали, что я рядом, хотя не смели приставать ко мне, помня, что перед ними дочь герцога. Но я не скрывала любопытства. Они подшучивали друг над другом, а иногда и надо мной, скорее всего чтобы увидеть, не буду ли я шокирована. В один прекрасный день нас поймал Патрик и поколотил мальчишек за наглость, а мне прочел длинное наставление относительно мужской плоти и отослал к маме, чтобы та завершила урок. Услышав об этом, папа разгневался, но мама сумела его успокоить. Поэтому я и дотронулась до тебя. Мама объяснила, что женское прикосновение может одновременно ласкать и возбуждать. Таким образом я хотела выразить мою признательность тебе.
– Интересно, ласкала ли ты еще кого-то, кроме меня? – вскинулся Себастьян, мучимый ревностью.
– Господи, нет, разумеется! – ахнула Отем. – Мама сказала, что касаться можно только нареченного или мужа. Не воображаешь же ты, что я способна играть с первым попавшимся мужчиной! В этом случае я давно была бы замужем, и необязательно за тем, кого полюбила.
