Он сказал об этом подполковнику Савельеву, но тот ответил неожиданно резко, без обычной доброжелательности:
— Мы уже обсуждали эту тему, Василий Тихонович. Запомните: мои люди при любой условности будут поступать так же, как в реальном бою. Это у Авакяна еще есть такая струнка — хочется ему выглядеть лучше, чем на самом деле, создать видимость благополучия в своей батарее. Так ему всего двадцать пять лет. А я давно перешагнул через это. Мне не внешний эффект нужен, а представление об истинной готовности дивизиона. И мне важно не скрыть, не замазать, а, наоборот, выявить все пробелы в подготовке подчиненных, чтобы знать, над чем еще им надо поработать. Я не ругаю за недостатки, допущенные по незнанию, неумению — за что ругать, если это мои недоработки? Но за «липу» спрошу строго. Вот почему у моих солдат нет стимула ловчить.
И майор Антоненко был вынужден согласиться с резонностью этих доводов, хотя не сомневался, что хитрецы всегда найдутся, если представится возможность схитрить. Он имел в виду, конечно, опять-таки свой опыт командования батареей. Тогда он тоже не особенно стремился показать всем свои недоделки — зачем же самого себя сечь? Что он, унтер-офицерская вдова? В своем доме сами разберемся.
Теперь, вспомнив, Антоненко подумал: не потому ли появлялись в самый неподходящий момент «ножницы» — при холостой стрельбе батарея все отличные нормативы перекрывала по времени, а при боевой вдруг словно кто-то подменял расчеты: едва-едва в них укладывались? Конечно, ловчил кое-кто из его бойцов, зная, что комбат прикроет. Тем более что за всем не уследишь, всех не проконтролируешь…
Сейчас, немного освоившись, присмотревшись, Антоненко незаметно для себя стал уступчивее, не принимал в штыки замечаний Савельева, а взвешивал, обдумывал их. В другом свете предстали перед ним его промахи, допущенные в бытность командования батареей. Он начал видеть и понимать их причины. И постепенно слетала с него самоуверенность, шатким становилось убеждение, что он уже постиг все премудрости командирской науки…
Начался марш, и Антоненко занял свое прежнее место за сиденьем Савельева. Но только на этот раз времени на раздумья не оставалось. Скучать, как в начале учения, ему не пришлось, хотя в колонне главных сил полка и дивизиона было относительное спокойствие. Разве что напряжение чувствовалось, с которым ждали донесений от авангарда, шедшего в нескольких километрах впереди. Впрочем, события там стали развиваться столь стремительно и тревожно, что Антоненко вскоре забыл обо всем постороннем, не замечал ни удушающей пыли, ни вновь навалившейся жары, ни тесноты. Только бы не упустить всех перипетий марша, разобраться во всех тонкостях действий в пустыне. И за это майор Антоненко был очень скоро вознагражден, убедившись в правоте Савельева самым неожиданным образом.
