— Не понимаю, — покачал головой Кокс, — нет, эта нелепость выше моего понимания! Думаете, это начало конца, Харрис? Все рушится? Мне делается чертовски не по себе, когда я смотрю, как они спокойно греются на солнышке.
— А кто этот рыжий?
— Ульрих Дойч, заместитель командира гарнизона. Только посмотрите на него! Сидит себе с открытым ртом, зажмурив глаза. Еще неделю назад не помышлял ни о чем, кроме карьеры. После отставки командира собирался занять его место — самое большее через год. Всю жизнь шел к своей цели…
— Теперь сидит, млеет на солнце, — подытожил Харрис.
— А та стриженая брюнетка? Руководила персоналом станции! Рядом — простой уборщик; милашка с бюстом — секретарша, вчерашняя школьница. Полный набор. А сегодня прибудут еще трое.
— Самое странное, — кивнул Харрис, — что им действительно нравится так сидеть. Их поступки осознанны; они могли бы делать что-то еще, но не хотят.
— И что дальше? — спросил Кокс. — Вы что-нибудь обнаружили? На вас вся надежда.
— Напрямую мне не удалось ничего из них вытянуть, — сказал Харрис, — но с помощью прибора кое-что прояснилось. Заглянем ко мне, я покажу.
— Хорошо. — Кокс развернулся и пошел к госпиталю. — Покажите все, что считаете нужным. Положение серьезней некуда. Теперь я понимаю, что чувствовал Тиберий, когда христианство проникло в самое сердце Рима.
Харрис щелкнул выключателем. Стало темно, хоть глаз коли.
— Начнем с этой записи. Объект исследования — один из лучших биологов гарнизона, Роберт Брэдшо, прибыл вчера. В его случае использование прибора дало самые впечатляющие результаты — психическое состояние Брэдшо нестабильно; больше, чем обычно, подавленных проявлений иррациональной природы.
Харрис нажал кнопку. Проектор зажужжал, и на дальней стене появилось цветное трехмерное изображение, почти такое же реальное, словно третий человек находился в кабинете рядом с ними. Роберту Брэдшо было за пятьдесят. Тучный, темные с проседью волосы, квадратная челюсть. Он с удобством откинулся в кресле, руки спокойно лежали на подлокотниках; казалось, испытуемый и думать забыл об электродах, прикрепленных к шее и запястью.
— А вот и я, — сказал Харрис Коксу.
На дальней стене появилось изображение в халате.
— Итак, мистер Брэдшо, — начал Харрис на стене, — больно вам не будет, зато мы узнаем много нового.
Проекция Харриса крутанула ручки прибора. Брэдшо подобрался, челюсть напряглась, только и всего. Некоторое время Харрис всматривался в пациента, затем отступил в сторону.
