напросился к Новотному на прием. Товарищ Новотный, сказал я, вы мне не
задавали никаких вопросов, никакого протеста не выразили. Как коммунист,
как человек, как ваш товарищ, наконец, как посол я просто возмущен. Про-
стите, но считаю своим долгом это сказать. Подумав, Новотный говорит: “Я
протеста не выражал, только свои чувства. Я имею на это право?” Я говорю:
“Вы на все имеете право. Но должны были меня предупредить. Я бы сообщил
своему ЦК, мне бы ответили, как поступать, чтобы не создавать отчуждения
между СССР и ЧССР”. У меня было такое чувство, будто мне плюнули в лицо.
Я написал шифровку в Политбюро и тут же позвонил Брежневу. “Он что, спя-
тил?!” – возмутился Брежнев. И спросил, что я думаю делать дальше. Поста-
раюсь, говорю, все выровнять, насколько это возможно, но прошу вас исхо-
дить из того, что работать с ним я больше не хочу. Новотный потом через
чешского посла в Москве искал пути, чтобы снять неприятный осадок, но
Брежнев и Суслов такие вещи не прощали» 21.
Серьезная внутрипартийная критика обрушилась на Новотного на ок-
тябрьском пленуме ЦК КПЧ в 1967 году. Ситуация выглядела пикантной: за
Новотным стояло советское посольство (послом уже был С.В.Червоненко, со-
ветником-посланником И.И.Удальцов, друг семьи Новотного); на все распри
внутри КПЧ посольство смотрело глазами Новотного, он был для посольства
и лично для посла главным источником информации, их мозгом.
На декабрьский пленум прилетел Брежнев.
По воспоминаниям М.А. Александрова-Агентова, помощника Брежнева,
«некоторые участники пленума раскрылись с совершенно неожиданной сто-
роны. Больше всех изумил Й.Гендрих, ближайший друг Новотного, с кото-
рым они вместе были в концлагере, его выдвиженец, второй секретарь пре-
зидиума ЦК КПЧ. На вопрос Брежнева, есть ли авторитетный в партии чело-
век, способный заменить Новотного, он ответил: “Есть такой человек. Это я!”
Леониду Ильичу запомнился молодой и чувствительный Александр Дубчек,
в то время первый секретарь ЦК компартии Словакии. Он вспоминал обиды
от Новотного и плакал» 22.
Дубчек конца 1960-х годов был азартный партийный игрок, веривший
в свою интуицию, которая до сих пор его не подводила. Ему казалось, что в
Советском Союзе знают, не могут не знать, его преданность. Всем своим ис-
кренним видом он говорил: пожалуйста, доверьтесь мне, дайте шанс, вы да-
же не догадываетесь, как много во мне нерастраченных сил, меня любят ра-
бочие, полюбит весь народ, я многое могу сделать. .
