Затылок нестерпимо ломило от пристального взгляда лейтенанта, но я заставил себя успокоиться и даже откинулся в кресле. В кабинете сильно пахло свежей выпечкой и кофе, и эти самые обычные ароматы еще больше подчеркивали абсурдность происходящего.
Легкими мурашками пробежалось по спине подозрение, будто я до сих пор валяюсь накачанный морфием в карцере психиатрической клиники и побег лишь привиделся мне в наркотическом бреду. Из-за этого сделалось окончательно не по себе; от паники удержало только ясное понимание того, что мои кошмары всегда были куда более прямолинейны и стремительны. Несдержанная на язык фрейлина-наркоманка в них нисколько не вписывалась.
Но вот Уильям Грейс вполне мог стать проблемой и во сне, и наяву, поэтому я незаметно вытянул из халата пояс и завязал узел на одном из его концов. Пусть поясу было далеко до румалей душителей Кали, свою роль мог сыграть и он.
Внезапно спина фрейлины выгнулась, женщина шумно выдохнула и судорожным движением руки разорвала жемчужную нить, но сразу обмякла и без движения развалилась в кресле. Перламутровые горошины срывались с нитки и падали на пол одна за другой.
Я засмотрелся на них и упустил момент, когда фрейлина открыла глаза. Только теперь это были уже не ее глаза, теперь они лучились ясным светом, который враз разогнал тени по углам кабинета.
– Не вижу… – прошептала женщина, вытягивая перед собой руку, и меня словно приморозило к месту.
Изменились не только глаза, совершенно иным стал тембр голоса. Голос стал молодым и звонким, и под стать ему посвежело лицо и разгладились залегавшие в уголках глаз морщинки.
– Не вижу… – повторила фрейлина, и лейтенант нервно перевалился с ноги на ногу.
– Быстрее! – шикнул он на меня. – Прикоснись к ней!
Я поднялся из кресла и, придерживая левой рукой халат, правой дотронулся до ладони оракула. И тотчас меня словно электрический разряд пронзил! Голову заполонили красочные и болезненные образы; я отшатнулся, разрывая контакт, и плюхнулся обратно в кресло, но перед глазами продолжало стоять смутно знакомое лицо юной девушки, бледное и болезненно худое.
– Что за черт?! – не удержался я от ругательства, стискивая ладонями виски.
– Такое иногда случается, – последовал спокойный ответ. – Сейчас пройдет.
И в один миг не осталось никаких сомнений – со мной говорил Сновидец!
– Во сне ты был совсем другим, – после недолгой заминки произнес Сновидец устами оракула.
Или же – произнесла? В лице помолодевшей фрейлины явственно проступили новые черты, но они лишь усилили ее женственность.
