— Перекурим, хлопцы! — громко предложил Кривко, прохаживаясь возле пленных и с интересом осматривая их. Похлопал немецкого лейтенанта по карману, бесцеремонно, как свой, вытащил у него портсигар и принялся угощать всех, каждому давая прикурить от зажигалки, вмонтированной в тот же портсигар.
— Закуривай трофейных, — подошел он к Крысанову.
— Иди ты с этим дерьмом к черту. Я вот лучше махорочки хвачу.
Троих солдат Батов послал за пулеметами. Кого и куда направлять с пленными — решительно не знал.
— Батов! Батов! — услышал он совсем охрипший, перехваченный голос командира роты Седых. Тот трусцой бежал от дальнего конца дома, придерживая на боку планшетку. — Где же тебя черт носит, милый человек?
Связной Валиахметов бежал за ним, не отставая ни на шаг.
— А с ними что собираешься делать? — показал ротный на пленных.
— Не знаю, куда их девать, — признался Батов. — Да и вести некому, людей мало.
— Назначь двух человек. Валиахметов покажет, куда их вести.
— Чадов! — позвал Батов. — Бери Крысанова и уведешь всю эту братию. Валиахметов вас проводит.
Подошли с пулеметами остальные солдаты взвода.
— Скорей, скорей! — торопил Седых. — Какого черта копаешься ты, милый человек! Надо занимать новые позиции… Я для вас там чудесный окоп оставил. Готовый!
Батов спешно построил теперь уже совсем маленький взвод и двинулся за командиром роты, крикнув на ходу Чадову:
— Обратно вернетесь вон к тому концу дома!
— Не беспокойтесь, не потеряемся, товарищ младший лейтенант, — окая, скороговоркой ответил Чадов.
Позиции пришлось занимать под сильным огнем. До сих пор этот дом, стоящий несколько в стороне от других, молчал, не причиняя никакого вреда нашим штурмовым группам. Туда, видимо, перебрались остатки гитлеровцев из соседних домов и там закрепились. Били орудия, опять вокруг лопались мины, хлестал пулеметный ливень.
«Чудесный окоп», оставленный для взвода Батова командиром роты, был обыкновенной канавой. По дну ее тянулись водопроводные трубы, зачем-то раскопанные здесь. Под ногами хлюпала вода, и липкая глина присасывалась к подошвам. Даже почти готовые брустверы были, их оставалось только поправить и расчистить площадки для пулеметов.
За правым флангом, несколько впереди, на перекрестке улиц лежал перевернутый трамвайный вагон. За ним тоже прятались гитлеровцы. Но взводу Батова, крайнему слева, они не мешали. Где-то что-то горело, ветром несло клубы горького, удушливого дыма, то и дело затмевающего полуденное солнце. Дальние артиллерийские выстрелы и разрывы снарядов гремели всюду: впереди, сзади, с боков — казалось, что весь город кипит, воюет, горит, и нет никакой возможности определить, где проходит линия соприкосновения между противниками, и есть ли вообще такая линия.
