— Пустяки, — махнул рукой Батов. Потрогал рану, размазал кровь. — Пошли. На обратном пути и этих заберем.
Немцы, поняв, очевидно, что дальнейшая борьба бесполезна, — отступать некуда — начали выбираться из своих углов, из-за труб, балок. Они шли с поднятыми руками, без оружия и опасливо косились на русских, пыльные, грязные, подавленные.
Крысанов торопил их к выходу:
— Ну, что вы, как не емши! Скорей шевелись! Шнель, шне-ель!
Батов и Оспин шныряли по чердаку, заглядывая во все закоулки, где только мог спрятаться человек. Вдруг в левом углу коротко хлопнул одиночный выстрел. Батов сначала вздрогнул от неожиданности. Потом вместе с Ослиным метнулся в сторону выстрела.
В углу карниза лежал маленький, щупленький гитлеровский майор. Борта мундира откинуты в стороны. Из груди на грязную нательную рубаху выступает кровь. Пятно быстро расплывается по всему животу. Правая рука с зажатым пистолетом — на бедре. Он еще через силу открыл глаза, мутно посмотрел на подошедших, еле слышно проговорил:
— Alles kaputt! — и выронил пистолет.
— Туда тебе и дорога! — плюнул Оспин и выругался.
— Этот, видать, до конца верил, что нас в Германию не пустят, — сказал Батов, заглянул вдоль карниза и повернулся назад.
Полный немец, взвалив сына на плечо, пытался спуститься в лазейку. Он никак не мог просунуть ноги сына в узкое отверстие, потому что почти без остатка занял его своим телом.
— Ну, давай пособлю уж, — сжалился над ним Крысанов и, как ребенка, взял раненого под мышки. — Лезь, лезь, черт толстый! Не бойся, я тебе его подам, коль он тебе так нужен.
Ефрейтор понял. Протиснулся в лазейку и протянул руки, чтобы принять сына.
— Сколько их тут, нечистых, набилось! — рассуждал Крысанов. — Как бы дознаться, который из них стрелял последний вот в эту дыру-то.
— На войне все стреляют, — заметил Батов и легко юркнул в лазейку. А Крысанов, спускаясь, все ворчал:
— Поди, вон ентот подбитый птенец, чать, палил: вишь, его гранатой хватило. Так и не убег, ближе всех к дыре-то был.
Когда пленных вывели на улицу — их набралось больше двух десятков — Батов хватился: куда их девать? Он не только не знал в данную минуту, где располагается штаб полка, или хотя бы батальона — не знал даже, где теперь его ротный командир и вся остальная рота. До начала наступления на этот дом они были на правом фланге. А теперь?
Во дворе только что занятого дома уже обосновывались наши. Бегали санитары. Артиллеристы на руках вкатывали орудия и устанавливали их на новых позициях. Подъехала санитарная повозка.
