Изотов взял на себя изучение дела Пандурова и решил навести справки об этой семье. Шумский посмотрел бумаги Потапенко. Он не был женат, и это смущало Алексея, но все же он что-то пометил в блокноте.
Изотов рассчитывал очень быстро узнать о семье Пандуровых, и не без основания. Семен Викторович вскоре после ухода из эстрады перешел в фабричный клуб и с тех пор никуда не двигался с места.
Виктор представился директору клуба, и тот охотно рассказал все, что знал об аккордеонисте. Принес личное дело и показал фотографию. Это был молодой мужчина, худой, бледный, с кроткими серыми глазами и заметно пробивающейся лысиной. Тихий, спокойный, скромный, он приходил аккуратно, минута в минуту, на спевки, репетиции танцевального коллектива, добросовестно играл несколько часов, пока сцену не покидал последний из самодеятельных артистов, и спешил домой, редко сказав кому-нибудь пару слов.
А через несколько часов начинался вечер отдыха, почти сплошь состоявший из одних танцев. Пандуров снова появлялся в зале, садился на стул в углу и, вынув из чехла видавший виды аккордеон, играл «русский бальный», «барыню», «молдаванеску», давая отдых рыжеволосому радиотехнику, который любил танцевать и недолюбливал ставить пластинки.
Обычно в коллективе уважают людей добросовестных, трудолюбивых и ценят, когда человек не отказывается от поручений. Таким и был Пандуров.
Чтобы побольше узнать об аккордеонисте, Изотов попросил директора познакомить его с активистами клуба. Директор объяснил, что у них в гостях находится представитель обкома профсоюза. Парни, девчата окружили Виктора, узнав об этом. Они приглашали его на вечера, на спектакль «Без вины виноватые», премьера которого вот-вот должна была состояться. О Пандурове все до единого отзывались хорошо, с какой-то душевной теплотой, сердечностью и обрисовали его так, что Изотову захотелось познакомиться с ним.
В это время Шумский шагал по грязной после обильно шедших дождей, плохо освещенной 19-й линии Васильевского острова, отыскивая дом, где жил Аркадий Игоревич Потапенко. Старший лейтенант вошел под арку большого серого здания около Малого проспекта и спустился в полуподвал, в помещение домконторы. Управхоз, небритый, в засаленной черной шинели, долго вспоминал, о ком идет речь. Так и не вспомнив, позвал дворника.
— Ты, Дарья Филлиповна, Потапенку такого знаешь? Кто это? — спросил он прищурившись. — Товарищу тут надо бы его.
— Потапенко? А как же? Из 20-й квартиры жилец, полный такой, музыкант, — и видя, что управхоз не вспоминает, добавила: — Вчера еще приходил, ругался насчет печки…
