Дежурный, невозмутимый, как памятник, молча взял билеты, посмотрел знаки компостера и вернул старику:
— Билеты действительны.
— А что же там ваш проводник? — закричал старичок.
Дверь открылась и вошел Комлев.
— Поезд ушел и вам придется задержаться. Прошу сесть и предъявить документы.
Во избежание пререканий Сергей Иванович вынул из кармана служебное удостоверение. Старичок развел руками и задохнулся от ярости.
— Ах, так?! Значит с нами сыграли дурацкую комедию? Я рассматриваю это как беспримерный акт насилия. О нем станет известно прокурору. Вы возместите мне все материальные убытки.
Комлев стоял и ждал. Хотя лицо его, как всегда, было спокойно, а в душе копошились сомнения. Неужели ошибся? Если старичок и играет, то уж очень натурально. Неужели придется извиняться и отправить их на следующем поезде? Вслух он твердо повторил:
— Прошу предъявить документы!
Старик повернулся к своему спутнику, который с видом ничего не понимающего человека следил за всей сценой, и на азбуке глухонемых пальцами сказал ему несколько слов.
— Это мой племянник, — пояснил он, — он глухонемой.
На душе у Комлева стало веселее. Он подошел к старику и, глядя ему в глаза, сказал:
— Придеться мне самому достать ваши документы.
Старик плюхнулся в кресло и, торопливо шаря в карманах, вытащил паспорт и какие-то бумажки. Достал документы и «глухонемой». Комлев открыл паспорт и даже не улыбнулся. На фотографии старик был без очков с белой бородкой — точно такой же, как на снимке. Теперь сомнений не оставлял и племянник.
— Все вещи из карманов выложите на стол. Быстрее! Хватит валять дурака!
— Обыск?! — взвизгнул старик. — Очень хорошо! — Он стал выкладывать деньги, платки, записные книжки.
— Все? Встаньте!
Сергей Иванович проверил карманы старика. Оружия не было. И в эту минуту «глухонемой» метнулся к дверям. Комлев, не поворачивая головы и только повысив голос, произнес:
— Зотов!
В дверях выросла плечистая фигура Саши. «Глухонемой» отступил к столу. Сергей Иванович обыскал и его.
Откройте чемодан! Портфель подайте сюда.
В чемодане были уложены какие-то старые костюмы, несколько комплектов мужского и женского белья, носки, стоптанные домашние туфли, но ни одной вещи из списка, представленного потерпевшей, Комлев не увидел.
«Неужели проспал главного? — думал Комлев, методически выкладывая содержимое чемодана. — Неужели вещи уплыли и не осталось ни одной прямой улики?»
Портфель тоже был набит мелочью, не имевшей отношения к совершенному преступлению. Только под кожаной накладкой, прикрывавшей второе дно, удалось обнаружить пенснэ со шнурком и несколько комков ваты с крупными «бриллиантами» из стекла.
