сверхштатный Петр Лукашевич.
1880 года января 4 дня свидетельствовал благочинный священник
Андрей Бернадский».
Штрих к чьей-то родословной. Весомый штрих. Эта книга хранила в себе тайну многих родов окрестных сел и деревень. И не только их. Потом, знакомясь с ее содержанием, я увидел, что в ней представлена практически вся география Беларуси. Тому было ряд причин. Одна из них – прокладка участка железной дороги Пинск – Лунинец, другая – строительство мелиоративных систем на огромном полесском пространстве. Практически оно развернулось сразу после утверждения генерального плана осушения полесских болот, составленного участниками Западной экспедиции под руководством генерал-лейтенанта И. И. Жилинского в 1873 году. Возможность заработать привлекала сюда людей из самых разных губерний, не говоря уже о местных полешуках. Рождались новые семьи, появлялись новые роды.
Этот «Брачный обыск» потом откроет и некоторые тайны, связанные с родственниками Платона Тихоновича. Но это потом, когда начну изучать страницу за страницей, что называется «влезу с головой».
* * *
На чердаке в дальнем углу лежала куча самых различных книг, газет, журналов. Целые собрания копий картин из галерей Лейпцига, Дрездена, Эрмитажа. Много книг по искусству, истории. Попадались школьные учебники. Правда, на одном из них стояло название: «Новый арифметический задачник. Часть 1. Москва 1914 год». А так, все послевоенное. И оно будет когда-то для исследователей представлять интерес, уже другой человек будет глотать пыль чердаков в своем поиске. Но это еще будет, и меня оно вовсе не касалось: забавная психология.
Просидел несколько часов, просматривая все до последнего томика, до последней завалявшейся в пыли странички. Попытался сортировать по времени, по еще каким-то критериям, но все безрезультатно. Привлекла внимание груда какого-то тряпья. Поверх нее лежало несколько старых гармошек, экспонатов для сельских музеев, в которых, кроме ручных прялок, кросен, кос, топоров, «желязков» – утюгов на печных углях, ничего такого и не имелось. Как уже говорил, такими лапотными мы представлялись, точнее сами себя представляли, что иные туземцы с какого-нибудь захудалого тихоокеанского островка и то оказались побогаче в своем историческом наследии, добавив ему фантазии. Нам не надо фантазии, нам важна историческая достоверность. Подальше лежало несколько согнутых и неиспользованных, не сделанных ободов для колес. Видимо, надобность в них отпала, когда в конце девятнадцатого века открыли при местной лесопилке свой колесо-обозный цех. Василь у кого-то эти обода нашел да и притащил. Рядом фонарь-керосинка путевого обходчика, шклюд (специальный топор для теса бревен, с появлением лесопилок надобность в нем практически исчезла, так же как и специальность тесляра) с личным клеймом мастера. Судя по отполированной и очень похожей на бивень мамонта рукоятке, или, как говорили плотники, топорищу, поработал он немало. Был он не литой, а кованный. Значит, возраст имел за столетия…
