– Опять, наверное, про своих убивцев песню затянешь?
– Про них, родимых, – тяжко проговорил Пафнутьев.
Шаланда поднес кружку к губам, не торопясь выпил не меньше половины.
Потом он отставил посудину подальше, вытер губы, наконец-то поднял глаза на Пафнутьева и изрек:
– Ну?..
– Две недели ребята на свободе. А я места себе не нахожу.
– Ты их ребятами называешь? Ну-ну! Можно и поласковей словцо подобрать. Слушай сюда, Паша. Я тебе сейчас такое скажу, что ты за голову схватишься и пиво тебе в глотку не пойдет.
– Валяй, – покорно проговорил Пафнутьев.
– Да, две недели назад я распахнул перед ними ворота. Дышите, убийцы, воздухом свободы. Истосковались небось по ней, родимой? Это я им на прощанье сказал и кое-что добавил. Сейчас многие произносят эти слова при прощании. Я от всей души выдал им их напоследок.
– Может, и мне скажешь, что это за слова такие заветные?
– Отчего ж не сказать хорошему человеку и давнему собутыльнику Паше Пафнутьеву. «Берегите себя», – сказал я убивцам напоследок. Знаешь, что они мне ответили на это мое отеческое напутствие?
– Знаю.
– Неужто знаешь? – Шаланда от удивления откинулся на спинку стула. – Скажи! Не томи душу!
– Ничего они тебе не ответили.
– Точно, Паша! Ни словечка не обронили! Ни один! Глаза в землю, молча мимо прошли и…
– И?.. – Пафнутьев усмехнулся.
– И сгинули.
– Жора, а ты ведь не только моим ребятам, но и мне лично хотел что-то сказать.
– Скажу. Ты неосторожное словечко обронил. Заявил, что твои ребята, как ты их называешь, на свободу вышли. Так вот, неправда ваша, дяденька. Ни на какую свободу они не вышли. Тебе сказать, о чем они сейчас мечтают? Убивцы спят и видят, как бы им снова оказаться в камере. В относительной безопасности. У них сейчас только срок пошел. Пожизненный, Паша! Всю оставшуюся жизнь они будут вздрагивать, когда громко хлопнет дверь, резко затормозит машина, заорет за стеной какой-нибудь пьяный хмырь. Они сейчас почувствовали себя теми, кем и являются на самом деле, – дикими зверями. Они уверены, что на них идет охота, независимо от того, действительно ли кто-то выслеживает каждого из них! Не твоя полоумная Евдокия Ивановна, дай бог ей здоровья, не банда, которая собралась вокруг этой твоей Евдокии, дай ей бог удачи во всех затеях! У твоих ребят ощущение, что на них охотится сразу все человечество. Эта охота не будет слишком долгой, уж поверь мне! Они сами негаснущим своим страхом создадут охотников. Из ничего, из чистого воздуха возникнут ружья, патроны с кабаньей картечью, ножи из рессорной стали, о которых ты мне рассказывал! Паша, я перечислил то, что им снится каждую ночь. Это и есть свобода? Ты это называешь так?! Они уже не люди, Паша! От страха перед неизбежной расправой эти скоты убьют кого угодно, зарежут, утопят, раздавят бульдозером! Выпуская их из камер, я им сказал про воздух свободы. Это уже не воздух, Паша! Им нельзя дышать.
