— Еще как понял-то! — отозвался Сережка и покосился на мать.
Макар, глядя прямо в глаза Никаноровне, тихо, настойчиво сказал:
— Отпусти его, мать! Ведь если бы у меня был свой — я бы его послал.
Мать отвернулась и глухо проговорила:
— Иди. Только ты поосторожней, сынок.
— А то я не знаю! — ответил Сережка. — Я мигом.
Макар уже подготовил лошадь. Она стояла под навесом, жевала сено. Сережка с помощью конюха взгромоздился на нее и выехал со двора.
Дорога от большака к лесу переметена, по ней не поскачешь. Но в лесу, где всегда потише, лошадка перешла на рысь, и Сережка сразу почувствовал, как морозные струйки потекли за ворот шубейки, стали зябнуть щеки и коленки.
Мальчик очень обрадовался, когда за молодым ельником открылась широкая поляна, а на опушке — знакомый дом лесника.
Сережка спрыгнул с лошади, привязал ее к крыльцу. В сенцах Сережку встретил лесник. Он удивленно развел руками, насупленно буркнул:
— Откуда это ты, парень, примчался?
— Из деревни, — ответил Сережка.
— Кто послал? — настороженно оглядывая мальчика, спросил лесник.
— Конюх наш, дядя Макар, прислал. Скачи, говорит, Сергунька, и передай: немцы, мол, колхозное добро вывозят, у деревенских тоже все забрали. Целых пять подвод нагрузили.
— В какую сторону направились?
— На Выселки, по большаку.
— Значит, через лес поедут. Много их?
— Пятнадцать солдат с карабинами. А один с автоматом.
— А ты чей будешь?
— Корнилов я, Сережка. Мы с братом Петькой до войны к вам однажды заходили воды напиться. Помните? По грибы ходили. А вы нас еще молоком тогда поили.
— Не припомню что-то.
— Ну как же так, дядя Ефим? Вы тогда еще про папаньку моего расспрашивали и привет ему наказывали передать. Вы же его хорошо знали.
— А где же отец-то теперь твой?
— Воюет. На фронт его взяли. Да вы сами должны хорошо знать про то. Помните, когда приехал к нам в Вышегоры военком и призвал людей на войну, вы тоже провожали их из деревни до самого Белого. Я еще помню, как вы целый мешочек табаку дали мужикам на дорогу.
— Ишь, ты, пострел, запомнил что… Было такое. Значит, Корнилов ты?
— Он самый.
— Так. Отца твоего помню. Петра Корнилова знаю. Хороший парень. А вот тебя что-то запамятовал. Но, сдается мне, ты не выдумываешь ничего. И раз уж тебя послали — придется тебе самому старшому докладывать.
Лесник раскрыл дверь, крикнул в полутемную избу:
— Николай, поди-ка сюда.
В сенцы вышел паренек в телогрейке, подпоясанной ремнем, в шапке с алой партизанской лентой, пришитой наискосок. На плече у паренька висел карабин.
