На крыльях пламени - Иштван Галл

Мой старший двоюродный брат рассказывал:

В штабе округа пограничной охраны, куда я попал служить, только и разговоров было, что о Зарандской заставе. Что-то там было неладно. Все качали головами, но никто ничего не предпринимал — ведь и в штабе творилось черт знает что. Старые офицеры и мы, новички, терпеть не могли друг друга. Ясное дело — мы говорили на разных языках. Только в одном все сходились: в Заранде, на заставе, было что-то неладно!

Но об этом тогда знал уже весь город.

Перейти границу в районе Заранда — такой чести, как поговаривали, тайные проводники удостаивали лишь тех, кто прикатывал из Пешта на огромном «бьюике» американской военной миссии. У этих проводников была своя иерархия установлена. Скажем, бывший парламентарий, скупив, сколько мог, валюты, спешил драпануть на запад, считался у них мелкой сошкой. Пускай себе шлепает через Фертё[1], навьючившись чемоданами, или, рискуя быть заживо погребенным, ползет на брюхе по штольням «Бреннберга»[2]. Иное дело — Заранд, где журчат ручьи и радуют глаз золотые поля, где пахнет сеном и дорога к границе вполне приличная. Проводники, готовые к любой неожиданности, гарантируют безопасность, а в последний вечер — за наполеондоры, доллары или фунты стерлингов — вам даже устроят прощальный ужин в мадьярском стиле. С цыганами, разумеется… Исчерпывающую информацию на этот счет можно было получить в городе у любого прохожего… Даже мы — что греха таить — знали в штабе, что в Заранде что-то неладно.

Потому-то дежурный адъютант, не слишком, правда настойчиво, сказал мне:

— Вообще-то… не мешало бы там оглядеться…

— Ну так я съезжу? — спросил я.

— Да надо бы наконец кому-то туда наведаться…

Я был преисполнен решимости ехать, навести там порядок. Безделье и бесконечные споры мне страсть как надоели. У въезда в комендатуру, по сторонам от железных ворот, в двух зданиях с коричневыми ставнями еще жил старый офицерский состав: «пернатые», как мы окрестили их по перьям на форменных шапках прежней погранохраны. А в глубине двора, за конюшнями, квартировали мы — новые кадры, спешным порядком направленные на границу.

Мы, в своем лагере, заседали, митинговали — как быть, что предпринять? Из Будапешта иногда наезжало начальство, снимало коменданта округа, но на его месте снова оказывался кто-нибудь из «пернатых»: как-никак в военных делах они разбирались. Но все равно мы им не доверяли. Словом, ни врозь, ни вместе. По этому поводу можно было спорить до хрипоты.