Артамон, один из старейших воров в законе, стоял в первых рядах немногочисленной элиты преступного мира.
Услышав это имя из уст Монаха, с которым в свое время Дюку, или, как значилось в паспорте, Зеленцову Алексею Юрьевичу, довелось сидеть в одной зоне, выражение его лица приобрело еще большую почтительность.
Уже в те годы никто не сомневался в том, что Фомин станет вором в законе, чего Зеленцов никогда бы не смог достичь. Но что сам Артамон примет у него зону, чтобы Монах мог спокойно откинуться, — это вообще трудно было представить. Плюс ко всему поклон от Артамона братве, переданный через Монаха, наделял последнего чрезвычайными полномочиями.
Теперь Зеленцов смотрел на Фомина совершенно другими глазами. Старинный приятель неимоверно вырос в глазах Дюка. В какой-то момент Алексей даже подумал, не собрать ли больше денег, а то, не дай Бог, у Монаха сложится превратное впечатление о нем как о крахоборе и мелком жлобе.
Фомин же деньгам не придал никакого значения. Определить истинный эквивалент полученной суммы он затруднялся, так как раньше, двенадцать лет назад, о долларах и слыхом не слыхивали
Он мог ее охарактеризовать только одним словом — «много».
Пытаясь прочесть на непроницаемом лице Монаха хоть какую-то реакцию, Дюк оставил свою безуспешную попытку и обратился к товарищу с вопросом:
— Какие планы на будущее?
— Пока никаких, — неопределенно ответил Фомин, — есть кое-какие делишки. Вот подразберусь с ними, тогда и подумаю.
— А может, давай вместе пораскинем мозгами, — предложил Леша, — надеюсь, под солнцем места всем хватит.
— Может быть, — произнес Монах, не давая никакого определенного ответа. Он вообще не любил раздавать обещаний.
Прочувствовав серьезность возникшего диалога, Музыкант, выйдя из-за стола, многозначительно посмотрел на Бура, а затем, обращаясь к непонятливому телохранителю Дюка, сказал:
— Пойдем, друг, прогуляемся.
Тот, в свою очередь, кинув взгляд на своего босса и получив утвердительный ответ, поднявшись, последовал за свитой Монаха, дожевывая на ходу бутерброд.
Когда за ушедшими плотно затворилась дверь, Дюк спросил у собеседника:
— Валера, подумай серьезно над моим предложением. «Крышу» делать коммерсантам, конечно, неплохо, но есть дела и посерьезней.
— Что ты имеешь в виду? — равнодушно поинтересовался Фомин.
— «Белая леди», кокаин, героин, ЛСД, — одним духом выпалил Дюк.
Сначала Монах не поверил своим ушам. Переварив услышанное, он мгновенно сопоставил это с утренним разговором в кабинете на Лубянке.
