— Я не смогу, — сказал я удручённо. — Я обязательно свалюсь и при этом непременно расшибусь. Или мы вместе расшибёмся.
— Извините. Я попытаюсь найти кого-нибудь. Простите меня.
Не знаю, показалось ли мне или я на самом деле услыхал в упавшем почти до нуля дисканте отчаяние.
— Какой этаж? — спросил я уныло.
— Первый, — отчаяние в голосе явственно сменилось надеждой.
Я мысленно выругал себя за то, что не спросил про этаж раньше. Первый… Для её роста высота, конечно, значительная. Но для моего — вполне приемлемая.
— Пойдёмте, — сказал я. — Надо, наверное, спешить? С учётом чайника.
— Да, я боюсь — надо. Там, правда, было много воды, но… Ой, спасибо вам. Огромное. Как вас зовут?
— Александром. Можно Сашей.
— А меня — Вероникой. Побежали, да?
Спустя пять минут, пролетев через десяток печально знаменитых ленинградских проходных дворов, мы оказались у обшарпанной стены древней пятиэтажки. Я проявил чудеса ловкости, умудрившись с третьего раза не свалиться с водосточной трубы. Первые два, правда, украсили меня ссадиной на запястье и синяком на заднице, но бог, как известно, благоволит к третьим попыткам. Последний синяк, на этот раз на рёбрах, я заработал, выпав из форточки вовнутрь и пребольно ушибившись о подоконник.
На кухню, усмирять чайник, я доковылял с трудом. Обжёгшись об него напоследок и сыпля проклятиями, добрался до входной двери и впустил хозяйку.
— Вы не представляете, как я вам благодарна, — сказала она с порога. — Ой, Саша, на вас лица нет. Вы ведь ушиблись, да? Пойдёмте, я никуда вас не отпущу, даже не надейтесь. Сейчас буду вас лечить.
Мои слабые, из вежливости, возражения были пресечены на корню. Меня усадили в гостиной на диван, одарили проспектом «Ленинград город-герой» и наказом ждать, после чего хозяйка улетела на кухню. Ещё через пять минут ожидание закончилось. В гостиную въехал столик на колёсах высотой вровень с Вероникиной макушкой. На нём дымилась чайная чашечка, к ней приткнулось блюдце с мелко порезанной снедью, а рядом с ними возвышалась непочатая бутылка с жидкостью, которую я, вглядевшись в этикетку, идентифицировал как вино «Токайское». Проспект у меня немедленно изъяли, а вместо него вручили штопор и велели бутылку откупорить.
— Ребята скоро придут, — сказала Вероника и достала из серванта две рюмки, одну обычных размеров и другую величиной с напёрсток. — Но мы можем начать и без них. Наливайте, Саша. Да, кстати, можете звать меня Никой. Или Верой. Или Викой, как вам больше нравится.
