В Москву я уезжал в середине апреля. Нет, лед еще на озере оставался, и на Юркиной луде еще можно было ловить и ловить тяжелых, лобастых окуней, но все наши деревенские скворцы уже вернулись к своим скворечникам и наполнили нашу деревушку своими веселыми весенними песнями. И за этими неумолчными голосами скворцов как-то отступило, потерялось то необыкновенно-торжественно-тихое время, время ожидания первого тепла и первых перелетных птиц, вернувшихся домой, - время самой первой весны, ради которой я и стремился так на лед этого лесного озера...
