— Придурка этого надо было в Москву отправить. Ручки лечить, — процедил командир, глядя на Вадика в упор. — Ну, пусть на кухне покантуется.
— Тут не покантуешься, — возразила подошедшая Оля. На ней был еще мокрый спереди фартук и косынка. — Не выступай, Валя! — И вдруг она села рядом с Вадиком, коснулась его ноги бедром.
— Вот дело какое, — нахмурился командир. — Теперь у нас машины не будет — директор отбирает. И кран нужен.
— Кран может и подождать, — откликнулся комиссар, оглянувшись не Юру. — А вот с машиной… Совсем отобрал? Навсегда?
— Как же так? — расстроилась Оля. — А вы просили? И не дал? Как же быть теперь? — Она обернулась, посмотрела на Вадика, будто с упреком. — Без машины нам зарез, да?
— Пойду я, попрошу директора, — в тишине подал голос Вадик, глядя в сторону. — Насчет крана — не знаю, а машина будет, обещаю. Раз надо, так надо. Завтра пойду.
— Хотела наша телятя волка загрызть, — едко вставил командир, и Сережа–комиссар толкнул его в бок. — Ну, ладно, закончили. — Командир поднялся из–за стола. За ним разошлись и другие.
Осталась только Оля. Сидела молча, не шевелясь. Потом она встала и выключила свет в столовой.
— Ну, не кипятись! — Она подошла, погладила Вадика по голове. — Покури, давай!
— Не хочу! — Вадик сильно обнял Олю, прижался.
— Здесь? С ума сошел! — Обхватив его голову, Оля зашептала ему прямо в ухо, посмеиваясь: — Когда ты выступил, ну, думаю, теперь поеду я домой с утренней электричкой, потом смотрю, нет, при себе оставил. — Ее губы и волосы щекотали ему ухо. — Ты хитрый, Вадька! Хитрая московская бестия!
— Продувной, ох, продувной! — в тон ей зашептал Вадик, хватая ее за плечи, за изгибающуюся талию. — Охальник!
— Ох, охальник! — Она опять и опять отбивалась от его рук. — День какой длинный, Вадя! — прижалась к нему горячей щекой Оля. — Смотри, Ведьма умерла, а мы живем. У нее уже жизнь другая, она в раю с боженькой разговаривает, а мы — здесь.
— Бога нет, — сказал Вадик голосом командира.
— Это у тебя бога нет! — старушечьим голосом ответила Оля. — А правда, Вадька, есть еще что–нибудь, кроме вот этого? Ну, погоди, я серьезно!
— Ну, если серьезно… Биологию помнишь? — Оля кивнула. — Помнишь — генофонд? Генетический фонд вариантов человека. Не души, нет! Физических возможностей, способностей… Так вот!.. По теории вероятности, любая — и моя и твоя — комбинация генов может случиться только однажды. Поняла? Только один–единственный раз! Я мог быть рожден в каменном веке, до новой эры или в двадцать втором веке, и ты — в любое другое время. Но вот мы родились на этой земле, почти одновременно, и живем, такие, какие мы с тобою есть, но — однажды! Никогда — ты вдумайся: ни–ког–да! — больше нас вот таких не будет! Не будет никогда девушки — твоего двойника… Ну, а душа…
