Так миновала осень. С удивлением и грустью я следил за тем, как опадали листья. Лес вновь обнажился, вокруг все стало голо и мрачно. Стужа меня не пугала – в холода я чувствовал себя лучше, чем в жару. Но меня радовали цветы и птицы, зеленый убор лесов и лугов. Поэтому, когда я их лишился, меня еще сильнее потянуло к обитателям дома. Они любили друг друга, и их радости не зависели от происходивших в природе перемен.
Чем дольше я наблюдал за ними, тем больше мне хотелось обратиться к ним с просьбой о защите и ласке. Я хотел, чтобы они узнали меня и, может быть, даже полюбили. Увидеть их добрые взгляды, обращенные на меня, стало пределом моих мечтаний. Ведь, в конце концов, ни одного нищего они не отпускали, не оделив его куском хлеба или монетой. Конечно, я нуждался в большем, чем кров или краюха, – я искал сочувствия и душевного расположения, но разве так уж я был недостоин этой малости?
Пришла зима – природа совершила полный круговорот с тех пор, как я вступил в жизнь. Теперь я уже не думал больше ни о чем, кроме того, чтобы при случае показаться обитателям дома. Я строил тысячи планов, но в итоге принял решение войти туда, когда слепой старец останется в одиночестве. Мне хватило ума сообразить, что все, кто видел меня до сих пор, больше всего пугались моего уродства. Голос мой был грубым, но не настолько, чтобы испугать человека. Я рассчитывал завоевать расположение старого Де Леси в отсутствие его детей, тогда, возможно, и молодые члены семьи легче смирятся с моим присутствием.
В один из прохладных солнечных дней Сафия, Агата и Феликс отправились на прогулку, слуги ушли на ярмарку в соседней деревне, а старик остался. Когда дом опустел, Де Леси взял свою гитару и сыграл несколько протяжных и нежных мелодий. Вскоре лицо его стало задумчивым и печальным; отложив инструмент, он погрузился в раздумье.
Сердце мое отчаянно билось; наступил час, когда либо осуществятся мои надежды, либо все рухнет. Такой случай нельзя было упускать. Собрав все свое мужество, я отодвинул доски, которыми был замаскирован вход в мое убежище. Пахнуло свежим воздухом, я вышел, решительно приблизился к дверям дома и постучал.
– Кто там? – тотчас отозвался старик. – Входите.
Я вошел.
– Прошу простить мое незваное вторжение, – проговорил я. – Я путник и нуждаюсь в коротком отдыхе. Буду признателен, если вы позволите мне немного обогреться у очага.
– Входите же, – сказал Де Леси, – и я попробую вам помочь. Жаль только, что моих детей нет дома, а я ничего не вижу и вряд ли смогу вас накормить.
