— К черту! Что значит вся эта бессмыслица? Ты что, хочешь изобразить леди Макбет? Или кого-то еще?
Рут хихикнула.
— Это был бы Шекспир… А я говорю о Йозефе Роте… Подожди минутку. — Она встала и снова пошла на кухню.
Этта в полной растерянности смотрела ей вслед.
Почему Рут выбрала именно этот вечер, чтобы изобразить из себя сумасшедшую? Или это вовсе не игра? Что за всем этим стоит? И Роман никак не приезжает… Где же его носит?
Она вскочила и подбежала к боковому окну. Ставня была закрыта, но она слышала, как завывает ветер и шумит дождь. Вдруг ставня открылась, и Этта заметила чью-то руку, а затем — размытое пятно белого лица…
Она отшатнулась и резко вскрикнула. Рут опрометью вбежала в комнату.
— Что случилось?
— Лицо… На улице…
Рут распахнула окно и высунулась наружу.
Никого. Только вдали, на другой стороне озера, мерцал в ночи одинокий огонек. Казалось, что он движется. Но двигался не огонек, а волнующаяся под напором ветра листва деревьев.
— Вот, что ты приняла за лицо! — воскликнула Рут и подняла руку. — Лампочка на той стороне, видишь ее? Ты ее приняла за лицо!
Этта растерянно вглядывалась в темноту. Неужели она ошиблась?
— Но… но там еще была и рука, — заикаясь, произнесла она.
— Ты с ума сошла, — холодно проговорила Рут и захлопнула ставню.
В комнате сразу стало тихо и неуютно, как в склепе.
Обе женщины отчужденно смотрели друг на друга.
И тут Рут заговорила. Голос ее звучал злобно и неестественно.
— Итак, ты не так сильна, как тебе бы этого хотелось? Да ты же вся дрожишь от страха. Тебя преследует дух Гвидо?
— Ты что, лишилась разума, Рут? — тихо спросила Этта. — Пора прекратить этот спектакль.
— Какой спектакль? Ты не понимаешь, что это не игра? — Рут встала за диван и расправила плечи. — Я же тебе сказала, я все знаю!
— Что ты знаешь?
— Что ты убила Гвидо! Я знала это с первой минуты! Ты — убийца!
Этта в полной растерянности смотрела на Рут, будто та на ее глазах превратилась в чудовище. Может, она действительно сошла с ума?
— Но это же неправда, Рут! — в отчаянии вырвалось у нее. — Это же…
— Оставь свою ложь! Ты здесь не перед судом и никогда перед ним не предстанешь. Об этом я позабочусь. — Глаза Рут горели яростью и… местью.
Да, вот, пожалуй, на чем она помешалась. Месть! Внезапно у Этты появилось ужасное подозрение: не заманила ли ее Рут в ловушку?
— Чего, собственно, ты от меня хочешь, Рут? — спросила она, стараясь быть твердой, насколько это возможно. — Я даже не развелась с Гвидо. Почему я должна была убить его?
