Павел погрозил строптивым подданным шпагой, но автобус укатил без него.
Читатель этой правдивой истории вправе задать резонный вопрос: куда смотрела местная власть? К тому же после выхода этой книги на автора могут посыпаться обвинения в очернительстве, поэтому он вынужден принять меры по своей защите. Должен сообщить следующее: жители Троцка в высшей степени добропорядочные граждане. Главная их добродетель — вера в незыблемость раз и навсегда сложившихся понятий. Обвиняйте их в жестокосердии, но они не могли позволить памятнику разгуливать под их носом! Жалобы, предложения трудящихся, хлынувшие в местные органы власти, породили встречный поток бумаг. В результате из Питера нагрянула комиссия, разумеется, авторитетная, которая установила, что данный памятник не представляет исторической и материальной ценности, но нуждается в реставрации. Необходимо для большего благообразия удлинить, в частности, нос августейшей особы.
Он исчез с постамента так же бесследно, как исчезает все, нарушающее существование жителей Содомии.
Безумной Грете остались сны. Против них местная власть ничего не имела. Мало ли какая блажь приснится! Вот на днях председателю троцкого райисполкома приснилось, что он жарил яичницу из яиц своего заместителя. Ну и что? Кто поверит в такую чушь, если всем известно, что заместитель–то его — Клеопатра Павловна?
К Замышляеву тоже наведывались сны. Чаще — днем, когда он и не собирался спать.
Во всю высоту зала, залитого солнцем, стрельчатые окна. Зеленые, прозрачные, шевелящиеся от ветерка гардины. Золотые пауки на длинных соломенных лапах, огромные — в рост человека, танцуют под призрачную, наплывающую, как дуновение ветра с одуванчиковых лугов, музыку. Кажется, Вивальди. Или Грига. Она пахнет то одуванчиками, то ландышами, словно родилась на лесных полянах в темных чащобах за лугами. Пол выложен голубой и белой плиткой. Фрейда могло заинтересовать именно это: голубым и белым кафелем была облицована кухонька нашего героя. А вообще Фрейда, как любого другого маньяка, Замыш- ляев не жаловал: исследователь натянул веревку между сном и действительностью и боялся упустить ее, а дело было в том, что он заблуждался. Невозможно привязать веревку к иллюзиям. Фрейд казался ему примитивным, как всякий, кто, сев на первого попавшегося конька, думает, что доскачет до истины. А коней–то вокруг — табун. Расшифровывать сны — занятие для поэта. Он предпочитал Ми- лорада Павича. А Фрейд с его топорным методом… представлялся ему знакомым матросом, который на спор с салагой–интеллигентом в кубрике, плотно набитом болельщиками, одним ударом своего члена убивал крысу! Вооружись методом Фрейда — окажется, что и «Джоконда» написана фаллосом. А им написан разве что «Тропик Рака» Генри Миллера.
