У меня трудовая биография. Я с четырнадцати лет уже стоял за станком. Со времен «ремеслухи». Я полюбил свою работу металлиста, а она достаточно трудоемка. Я постарался, чтобы она стала для меня интересной и значительной. И уже в сорок четвертом военном году я мог предвидеть, как сложится вся моя дальнейшая жизнь. Уже в сорок четвертом году я самостоятельно решил первую техническую задачу. Мы делали на маленьком заводе авиабомбы. Делали чуть ли не полукустарно — тогда все было поставлено на службу фронту. Так вот, у нас что–то не получалось. Корпус бомбы после отливки в опоке бывал изъязвлен раковинами и разрывами. Газы, скапливаясь внутри корпуса, при остывании рвали металл и выходили наружу. И я нашел простую лазейку из этого тупичка, правда немало просидев над сделанными от руки чертежами. Я предложил класть в опоку вместо цельнометаллического стержня обыкновенную трубу, предварительно насверлив в ней отверстий. Вместо того чтобы с усилием рвать оболочку бомбы, газы свободно улетучивались по трубе наружу. И первый же опыт подтвердил правильность такого решения. Думаю, что те бомбы, корпуса которых мы отливали, сработали безотказно и на Сандомирском плацдарме, и на Одере, и под Берлином.
То была первая моя высота, взятая с бою. Их уже было две или три, когда я увлекся горами.
Кстати, у меня открылись тогда — лет девять назад, сразу после окончания вуза, — каверны в легких. Начался туберкулезный процесс. Врачи советовали обстоятельно лечиться. Я сыграл ва–банк. Вместо того чтобы ехать в санаторий (в те годы еще не так просто было совладать с туберкулезом), приобрел путевку в альплагерь. Не думаю, чтобы это был радикальный способ лечения, одинаково показанный для всех стадий болезни, но меня горы вылечили, и лечение совсем недорого обошлось. От каверн не осталось и следа. Вот еще почему мне дороги горы.
И мне хотелось бы думать, что здесь только прекрасные люди. Этим я не хочу подчеркнуть, что я‑то как раз и прекрасен, но мне по крайней мере нечего стыдиться своей биографии. Мне хотелось бы видеть, что здесь трусы, тряпки и люди безвольные долго не живут — ведь не та питательная среда. Но нет, в этом спорте, который держится только на мужестве, выдержке и самообладании, на чувстве локтя, на взаимовыручке, как ни странно, есть и трусы, и эгоисты, и честолюбцы. Я уже говорил об этом, но буду говорить еще и еще. Я буду рассказывать о том, как группа альпинистов, увидев ракеты бедствия в горах, не пришла на помощь, потому что не уложилась бы в контрольные сроки и восхождение не было бы ей засчитано. И справедливо перед строем всего лагеря эти альпинисты были с позором дисквалифицированы.
