Услышав об этой перемене, Ветров невольно подумал, как мало иногда нужно, чтобы преобразить страдающего человека. Стоит только уделить ему лишних пять минут, чтобы вдохнуть надежду несколькими теплыми словами, стоит только показать, что врач интересуется им и абсолютно уверен в его выздоровлении, и больной приобретет интерес к жизни, будет стараться поскорее приблизить это выздоровление и поэтому выполнять все указания и назначения.
Срок, который дал Ветров Кате для наведения порядка, истек. Благодаря ее стараниям палаты преобразились, и Ветров счел возможным похвалить ее. Однако он предупредил, что наведенный порядок должен сохраняться и в будущем, и что за это она должна будет отвечать в первую очередь.
Катя растаяла от похвалы и кокетливо сощурила глазки. Она, повидимому, очень любила, когда ее хвалили, Это надолго сообщало ей хорошее настроение, и она весело летала по отделению с лекарствами, стуча своими сапожками о паркет и вполголоса мурлыкая песенку. В это время ее невыразительные водянистые глаза приобретали какой–то новый оттенок. Но хорошее настроение Кати, как оказалось, могло отражаться на ее работе далеко не в хорошую сторону, в чем вскоре Ветрову пришлось убедиться.
Осматривая одного из своих больных, он осведомился о его самочувствии. Больной, молодой парень с широким добродушным лицом, медлительный и степенный, ответил, по обыкновению сильно упирая на звук «о».
— Вообще–то ничего, доктор. Но вот голова побаливает.
Ветров, убедившись, что эта жалоба не существенна, сказал все же:
— Ну, это пустяки. Я вам выпишу порошочки, и все пройдет.
— Да мне уж дали порошочек, — нехотя заявил больной.
— Кто же дал?
— Сестра дала. Да уж больно порошочек–то горький. Его и не съешь. И много очень. Я, было, попробовал, но уж очень не вкусно. А сестра велит все сразу…
— Где же он у вас? — спросил Ветров, заинтересовавшись таинственным порошком.
— Вот лежит.
На столике, рядом с кружкой, лежала белая горка порошка величиной с добрую столовую ложку.
«Неужели слабительное? — подумал Ветров, пораженный количеством порошка. — Нет, на слабительное не похоже. Может быть, кофеин? Но почему так много?» — Вы пока не принимайте его, — сказал Ветров вслух. — Я вам выпишу порошок получше, повкуснее.
Проходя мимо сидящей за своим столом сестры, он, как бы между прочим, сказал ей:
— Катя, в третьей палате Иванов жалуется на головную боль…
— Да, да, — перебила она его, — я знаю. Я ему уже дала порошок.
