Стоп! Надя вскочила с кресла и уменьшила громкость.
Почему же в прошедшем времени? Любил, выглядел… Почему она думает о нем в прошедшем времени, что за дичь?! Ничего себе, поймала сама себя за руку! Сцапала подсознанье за хвост…
Нет, так не годится! — возмутилась Надя, — видно, в самом деле вымоталась до предела и надо как следует выспаться. И Володька совсем измотался с этим своим дурацким бизнесом. А ведь хороший был журналист! Вернее, репортер. А это разные вещи… Правда она временами одуревала от бесконечных телефонных звонков, но дело свое он знал. Как говорится, подавал большие надежды… А звонков и теперь не меньше…
Надя привстала на полупальцы, потянулась, обогнула кровать, присела к трюмо. На «Радио 101» Криса де Бурга сменила Шиннед О'Коннор.
Какая страсть в этой женщине! И как умело она сдерживает ее… — Надя тихонько шепталась сама с собой, вглядываясь в свое отражение в зеркале. Помнишь, был у неё клип с лошадьми? Так там даже стрижка наголо её не испортила! Говорят, она ненормальная. Или наркоманка… А разве это что-то меняет — разве имеет значение как она ведет себя за обедом? Важно же как поет! А ты? Морщин пока нет, седины — тоже. Ну и что? Что есть? Что в тебе настоящее, живое? Танец, Володька… Дом. Любовь. И ни то, ни другое… Ребенка нет. А он ведь хочет. Вернее, хотел. Смирился, по-моему. А ты все вопила: «Я должна чего-то добиться в жизни, состояться как танцовщица, как артистка — тогда и буду рожать!»
— Дура! Ни в чем ты не состоишься — ни рыба, ни мясо — так, смазливая кошка. Точное прозвище дала мне Марго. Фу, противно! Завтра будешь репетировать вариацию «в полноги», чтобы связки не перетрудить, потому как три дня к станку не вставала из-за этого чертового переезда, — вот и живешь так — «в полножки»!
— Ну ничего, мы с этим покончим, правда? Главное, мы это поняли, — она принялась намазывать лицо кремом. — Давай-ка погуще, погуще — во как! пока его нет можно лечь с жирной рожей. А ты, Ларион, мне поможешь, когда вернешься домой, хорошо? Во всем, во всем… Что-то, знаешь ли, странное со мной творится: будто все во мне состоит из каких-то непонятных слоев, и слои эти, до того неподвижные, вдруг стронулись с места. Как плывун! Жидкие, топкие массы… Или они меня затопят, сомнут или… или я сама себя не узнаю.
Надя стала расчесывать волосы. Но не докончив, бросила щетку и легла, поджав к животу ноги, а потом вытянув их к потолку двумя ровными точными стрелами.
