Она сорвала за забором пучок травы и протянула мне. Лицо Элиана застыло, как под засохшей краской, – до такой степени он старался не улыбнуться.
– Молчи. Только попробуй что-нибудь сказать, – предупредила я, вытирая лицо чистой травой.
Застывшие мышцы его лица чуть дернулись в ответ.
– Я серьезно, Элиан. Меня только что из-за тебя обработали снофиксатором.
Хотя, начистоту, не совсем из-за него.
При упоминании снофиксатора Элиан совладал с лицом и посерьезнел. Но потом оно снова расплылось в улыбке.
– «Дерьмовочка, – передразнил он, – убирайся в эксплетив…»
– Так ее зовут, – сказала я, подбирая косу и закрепляя шпильками. – Имена козлят в этом помете – Флопси, Мопси, Топси и Дерьмовочка, и спешу тебя заверить, что идея была не моя.
– Да неужели? – удивился Элиан, улыбнувшись самой обворожительной в мире улыбкой.
Странно. Мы принадлежали к враждебно настроенным государствам, находящимся на пороге войны. Нас всего несколько дней отделяло от гибели в наказание за эту войну. И все равно для Элиана я, наверное, могла бы сделать что угодно.
Разве что за исключением похода на еще один сеанс снофиксатора. Но я подозревала, что именно на него меня и позовут, когда взойдет луна. Так оно и вышло.
Я никогда никого ни о чем не прошу. Не просила и сейчас.
Королевы не просят.
Снофиксатор: я стою перед собственным портретом. Мое восхитительное платье, мои словно льдом подернутые глаза. Позади меня огромной аркой встали белые крылья лебедя.
Лебединый Всадник. Меня нарисовали вместе с Лебединым Всадником, который навис надо мной.
Я вся сжимаюсь.
Сжимается портрет.
Это не картина, это зеркало. И Лебединый Всадник стоит позади меня.
Я резко разворачиваюсь. Но это Зи.
Это Ли Да Ся, облаченная в тронные одежды. Голову венчает обод, украшенный бирюзой и желтым нефритом, красным кораллом, серебром и резной костью. Это ее королевский облик. Такой она будет, когда я больше не смогу ее видеть. Королева-богиня в красно-золотых шелках. Она смотрит мимо меня, на что-то за моим плечом.
– Нет, – говорит она тому, кого там видит. – Нет. Я не отдаю ее тебе.
Крылья. Это Лебединая Всадница. Я еще чувствую тень ее крыльев.
Я оборачиваюсь, но вижу только зеркало. Никакой Всадницы там нет.
Это я, крылья надеты на мне. Они у меня на спине.
Всадница – это я.
Надо прос…
– …нуться! Грета, надо проснуться!
Никогда не слышала, чтобы аббат говорил так взволнованно. Может ли он испугаться? Сквозь меня протекает какое-то лекарство или ток, нечто искусственное. Оно держит мне глаза открытыми, как сосудистый катетер вену. Я вижу, но не могу решить, куда смотреть. Если вверх: стеклянная крыша мизери – пошедший рябью янтарь, цвета яблочного сока. Надо мной склоняется аббат. У него встревоженное лицо, изображения глаз смотрят в стороны, как у козы, рот обозначен простым овалом.
