оперного творчества».
Мамонтов умело направлял формирование юного Шаляпина. Близость с
художниками сыграла огромную роль в художественном развитии Шаляпина.
Певец учился у них понимать искусство. Общение с К. А. Коровиным, В. А.
Серовым, В. Д. Поленовым, братьями А. М. и В. М. Васнецовыми только
внешне Походило на беззаботную бсгемную суету. Подчас это был напряженный
труд, но труд веселый, доставлявший радость. Все молодые, полные надежд,
они с увлечением отдавались своему делу. Одного увлекала сказочная стихия,
другого — глубокие философские сюжеты, третьего — история, четвертого —
природа.
В театре Мамонтова театральная декорация определилась как особый жанр
живописи. Здесь невозможен был подбор к спектаклю старых павильонов,
мебели, бутафорских деревьев. Художники прекрасно чувствовали эпоху, стиль
каждого оперного произведения и именно к нему создавали неповторимое
художественное оформление. Живописцам интересно было разрабатывать
эскизы костюмов разных исторических эпох для Шаляпина, с его мощной, но
замечательно пропорциональной фигурой, подвижным лицом, которое легко
трансформировалось с помощью грима. Певца легко можно было представить и
на фоне русского терема в «Борисе Годунове», и на средневековой площади в
«Фаусте». Совместная работа с художниками стала для Шаляпина великолепной
школой, в которой формировалась его творческая индивидуальность. Он начал
понимать, что сценический образ тоже можно лепить, рисовать, и теперь стал
серьезно задумываться над внешним рисунком каждой новой роли.
Уже 22 сентября 1896 года Шаляпин спел Сусанина, через несколько дней —
Мефистофеля в «Фаусте», а 29 сентября — Мельника в «Русалке». В прессе
появились одобрительные отзывы, зрителей в театре становилось день ото дня
все больше — Москва открывала для себя Шаляпина.
Шаляпин весь был во власти творчества. С огромным увлечением он играл
любимые роли, и главное — по-своему. Теперь ему не нужно было спорить с
гардеробщиком по поводу костюмов и грима. Он как бы нашел самого себя.
«...Играл я, — вспоминал Шаляпин, — а сам радовался, чувствуя, как у меня все
выходит естественно и свободно. Успех я имел огромный».
На недостаток ролей сетовать не приходилось. Странник в «Рогнеде», Нила
канта в «Лакме», Галицкий в «Князе Игоре», Лотарио в опере Тома «Миньона»,
Гремин в «Евгении Онегине» — эти оперные образы певец создал за три
