Смушкевич. Каждому хотелось посмотреть на него, поговорить, а Садовский, проведав, что Смушкевич, как и он, страстный бильярдист, встретив Басю Соломоновну, спросил:
— Когда к нам изволит пожаловать ваш супруг?
— Ему самому не терпится, — ответила Бася Соломоновна.
— Передайте, что мы все ждем его. А я особенно.
Однако пока еще Смушкевич не выходил из [90] палаты. И никто из отдыхавших в санатории не
подозревал о том, какой упорный поединок с недугом идет за ее дверями. Врачи назначили один массаж в
день. Мало. И он просит жену и дочь массировать ноги еще и еще. Привыкнув к гипсовым повязкам, он
теперь боялся спать без них. Казалось, что ноги развалятся. И каждый вечер их старательно бинтовали.
Больше всего его мучило бездействие. Ему надо было хоть чем-нибудь заняться. По утрам его стали
вывозить к пруду. Вместе с Розой они облюбовали одно местечко, куда с вечера засыпался распаренный
горох. В прозрачной воде видно было, как его клевали карпы.
Мягкое свежее августовское утро приятно успокаивало. Его тишину нарушали лишь короткие всплески
выдергиваемых из воды удочек, на крючках которых поблескивали серебряные чешуйки рыб.
Яков Владимирович прикладывал палец к губам, призывая дочь умерить восторг по поводу удачной
рыбалки. Любой шум отпугивает рыбу. И вдруг он услышал:
— Но вот и Дездемона...
Подняв голову, Смушкевич увидел стройного седого человека, чей голос не узнать было нельзя. Это был
Остужев. Забыв о своих удочках, он читал «Отелло». Заметив наконец, что и здесь, на берегу пруда, у
него есть слушатели, он подошел ближе, продолжая декламировать. Смушкевич видел, как разбегались
карпы. Но какое это могло иметь значение, когда на его глазах совершалось великое таинство искусства
— проникновение актера в роль, перевоплощение в образ героя!
Завороженный игрой лица, пластичными, выразительными жестами, переливами неповторимого голоса,
[91] поражавшего богатством оттенков — от свистящего, едва слышного шепота до гремящих раскатов, потрясавших листья на деревьях, — Смушкевич слушал «Отелло».
Вечером, встретив жену Смушкевича и церемонно поцеловав ей руку, Остужев сказал:
— Хочу поблагодарить вас. Ваш муж замечательный человек. Он мне весьма помог — он умеет слушать.
Это дано не каждому. .
С тех пор Остужев появлялся на пруду неизменно в одно время со Смушкевичем. О рыбалке нечего было
и думать. Никакие добавочные порции гороха не помогали. Карпы разбегались тут же, заслышав голос
Александра Алексеевича. Смушкевич горестно вздыхал, но ничего не говорил. Он видел, как доволен
