— Бася Соломоновна, мы на минуточку, — прошептал Чкалов. — Только поглядим своими глазами, [88]
что жив. А то ребята думают, что их обманывают...
Пять дней шла жестокая схватка со смертью, уже, казалось, заключившей Смушкевича в свои объятия.
На шестой день смерть отступила.
— Мотор у него... — указывая на сердце и затем покачав седой головой, проговорил известный хирург
Мондрыка. — С таким можно бороться.
Однако консилиум врачей заявил, что для спасения жизни его надо немедленно оперировать. И
возможно, придется ампутировать ноги.
Его ввезли в просторный операционный зал. Он увидел склонившееся над ним знакомое лицо врача.
Больше он ничего не видел и не чувствовал, а когда пришел в себя, спросил:
— Доктор, летать я сумею?
— Ходить будете...
— Ходить мне мало. Мне летать надо, — прошептал он.
Врачи переглянулись. Кто-кто, а они-то знали, как трудно будет ему научиться ходить на его ногах, которые с таким трудом им удалось спасти. А летать?.. Хорошо, хоть жив остался.
Через полтора месяца его перевезли в подмосковный санаторий. Еще через месяц лечивший его
профессор Фридланд разрешил снять гипс.
— Ну что, не нравится моя работа? — спросил он, увидев, что Смушкевич рассматривает свои
искривленные ноги. — Ничего, проделаем гимнастику, массажи, водные процедуры, и будут они как
новенькие.
— Сколько на это надо времени? — поинтересовался Смушкевич.
— Недель шесть... — ответил профессор.
— Столько ждать я не могу. [89]
Фридланд промолчал в ответ...
То было какое-то особенное лето. Надо же такому случиться, чтобы здесь, в Барвихе, где раскинул свои
корпуса недавно построенный санаторий, под одной крышей и в одно время собралось столько
замечательных людей!
На веранде, гордо откинув седую гриву, восседал за шахматным столиком академик Чаплыгин. В парке
на одной из уединенных аллей можно было встретить шустрого сухонького старичка в черной
профессорской шапочке. Знакомясь, он представлялся: «Академик Каблуков». И бежал дальше.
Седая борода Немировича-Данченко была видна еще издали. Подходя ближе, Владимир Иванович учтиво
раскланивался, как всегда изысканно одетый, в белоснежной манишке с бабочкой.
В разбросанных в самых живописных местах шезлонгах отдыхали знаменитые актрисы Массалитинова, Корчагина-Александровская, Яблочкина.
В бильярдной царствовал великолепный — перед красотой его бессильны были годы — Пров Садовский.
Всех не перечесть. И все были взбудоражены, узнав о том, что в санатории находится известный летчик
