— Ах, какие мы стали умные, ученые! Ей не нравится, как живет мать! А почему? Разве я делаю что-то предосудительное? Неприличное?
— Нет, мама, предосудительного ты ничего не делаешь, но жизнь твоя какая-то… стандартная. Нет в ней того, чем интересна жизнь, — порыва, риска. Один дом. У тебя день на день похож, как листья вот этого твоего фикуса. Ты не любишь, когда приезжают родственники, ведь они могут нарушить отлаженный поток дней. Ты счастлива, мама, но таких счастливых, как ты, женщин сотни в нашем квартале, может быть, тысячи, потому что твое счастье доступно каждому, как… одежда массового пошива. Уютно, тепло, недорого…
— Ты слышишь, что несет эта дерзкая девчонка! Недорого! Мы с отцом за это «недорого» всю жизнь работали, он на фронте воевал.
— Знаю: папа воевал, вы оба работали и нас с Олегом воспитали. Спасибо. Только я не понимаю, как можно жить и ничего не хотеть, кроме одного, как растянуть на многие дни вот это уютное домашнее счастье. Ведь тебе, мама, дальше «Гастронома» некуда и не за чем идти. Теперь вам с папой даже помечтать не о чем, потому что у вас есть все. Все-все. Ну, разве что папа о лодке мечтает.
— Не мечтаю, а уже купил. И не лодку, а катер. И не просто катер, а парусно-моторную бригантину, которую мы с матерью назвали «Алые паруса». Так-то, милая грубиянка, философ в мини-юбке.
— Ах, папа! Как у тебя все ладно получается! Бригантина! Флибустьеры! Хочется зареветь от зависти, как все мило, красиво у тебя выходит. Скажи, папа, когда вы отправитесь в море, ты произнесешь, поднявшись на борт, пламенную речь? Да? А мама разобьет о корму бутылку шампанского! Ведь так?
— Конечно, проницательная дщерь моя. Разобьет, и я скажу слово. Традиция. Красивая старая традиция, не грех ее соблюдать.
— Конечно, не грех. Значит, катер. Поздравляю, мама! В доме у нас прибавилось вещей, а значит и счастья. Теперь ты самая счастливая женщина в нашем околотке: катера ни у кого нет.
— Без шпилек она не умеет! — обиделась мать. — Ну, купили катер, и ездить будем. Без вещей в наше время живут только дикари в джунглях.
— Правильно, мама. Только странно как-то получается: значит, чье-то счастье лежит на складе? Нет, я не хотела бы получить свое счастье в очереди по талону. Как кусок туалетного мыла. Пусть оно достанется мне, как трофей в бою.
— Трофей! В бою! Слова, голубушка. А спроси тебя, какой тебе нужен «трофей», сама толком не знаешь.
— Не знаю, мама, — вздохнув, согласилась Женька. — Только верю, есть что-то дороже самых дорогих вещей. Что не меряется рублями.
