Чем же были эти несколько часов? Неужели любовь — это саморастворение в чужой воле, добровольная утрата собственного «я»? И все ради единого мгновения? Да, было оно, это мгновение, оно отдавалось в сердце и теперь жгучим, ревнивым замиранием…
Но ведь Ольга никогда не «растворится», никогда не потеряет голову, что же он нашел в ней? Где они сейчас? Вот сию минуту?
«Не надо о них думать, забыть все-все, — повторяла Женька, глядя на вырастающую из однообразия степи глыбу элеватора, бороздившего круглыми башнями животы облаков. — Тогда загорелась только я, а его не зажгла. И он сразу забыл меня, как забывают брошенную под ноги спичку».
У Женьки защипало в глазах, но она вовремя спохватилась, нарочно зевнула, заулыбалась своему спутнику, про которого, задумавшись, совсем забыла.
— Спасибо, Артем, вы интересно рассказываете, — сказала она и, желая приласкать Артема, погладила его по руке. — Пожалуйста, расскажите что-нибудь еще. Про себя, про вертолеты. Вы знаете, я ни разу не летала на вертолетах.
— Вы все равно меня не слушали, — улыбнулся Артем.
— Слушала, — горячо возразила Женька. — Я очень даже воспитанная девушка, член культурно-массовой комиссии. Вы рассказывали про то, как… В общем, про охоту. А когда вы молчали и глядели в окно, у вас было такое хорошее, доброе лицо. О чем вы думали?
— Один сон вспоминал. — Артем смутился и, улыбаясь, продолжал: — Бывают сны, которые много раз повторяются и делаются как бы явью. Потом уж не знаешь, то ли это во сне тебе привиделось, то ли на самом деле было.
— Вы меня заинтриговали, Артем, умоляю вас, расскажите свой волшебный сон! Это про чудеса в небе? Или про любовь?
— Про чудеса, наверное. Даже как начать — не знаю. В кабине моего вертолета висела фотография девушки… одной моей знакомой. Есть такая традиция пилотская — возить в кабине что-нибудь очень дорогое. Вроде талисмана. Эта фотокарточка побывала со мной на полярках якутского севера, весь Сахалин облетала. Девушка стала вроде моей постоянной пассажирки, я разговаривал с ней, как с живой. Если полет спокойный, мы всю дорогу смеемся, шутим, время летит скоро, приятно, потому что девушка — веселая, дерзкая, вечно надо мной потешается. Так и во сне я ее всегда видел: мы двое в кабине, а внизу океан плещется, девушка с фотографии тоже смотрит вниз, на пену прибоя. Но чаще всего я видел нас вместе не в вертолете, а в поезде, мы сидим друг против друга, в купе, а за окнами степь с облаками. Девушка о чем-то своем задумалась, вдруг засмеялась каким-то своим мыслям и погладила меня по руке.
