Запыхавшись, подбежал повар:
- Лейтенант Дымов с пехотой сорвался!..
- Как это сорвался? - Капитан гневно посмотрел на Удовико.
- А так, значит... Немец атаковал наших... Пехота пошла на немца... И лейтенант Дымов с ними...
- И бросил свое подразделение?
- Выходит...
- Выходит?! Война это вам или детский сад?
Повар с перепугу уже ничего не соображал:
- Не знаю, товарищ капитан...
- Что?!
- То есть война, война...
Капитан показал пальцем на Ваню, которого заканчивала бинтовать Косопырикова.
- Под конвоем немедленно отправить в тыл и сдать военному коменданту. Черношейкина ко мне!..
Повар припустился бежать. Навстречу ему, тяжело дыша, со сбитой назад пилоткой и слипшимися на лбу от пота и земляной пыли волосами, с которых по лицу и шее струились подтеки, спускался в балку, покачиваясь словно пьяный, лейтенант Дымов. Увидев Богдановича, он отер тыльной стороной ладони лицо, оправил на ходу гимнастерку, пилотку и, весь подобравшись, уже твердым шагом подошел к Богдановичу.
- Товарищ капитан, прибыл...
Богданович оглядел Дымова с ног до головы и спросил, чеканя каждое слово:
- Кто разрешил ходить с пехотой в атаку?
Дымов молчал, вытянув руки по швам.
- А если бы танки пошли? Мальчишка!
- Я не хотел. Так надо было...
- Кто приказал?
- Никто, - прорвало Дымова. - Вот скажи, комиссар, ты пошел бы в атаку, когда рядом все пошли?
- Пошел, - подтвердил Филин; он-то знал, что такое штыковая атака, испытал курсантом политучилища, когда их бросили на Можайское направление под Москвой. И, помедлив, добавил: - Но капитан прав.
- Это я понимаю... - вздохнул Дымов.
- Бегаешь, а другие пожар устраивают! - никак не мог успокоиться Богданович.
- А я тут при чем? - возмутился в свою очередь лейтенант.
- Бутылку с горючкой у тебя с огневых утащили, - пояснил Филин.
- Удивляюсь, - развел руками капитан, - как у вас этот Федоров пушку не утащил?
Дымов сжал кулаки:
- Где он?! Дайте мне его, гада! Дайте! - Увидел с перебинтованной, как снежная баба, головой мальчишку, и кулаки его разжались...
6
- На пле-е-чо! - скомандовал Черношейкин и сам, вскинув винтовку, лихо исполнил свою команду, вкладывая в это всю душу.
У Вани после нескольких дней занятий с Черношейкиным ныли руки от винтовки; хотелось утереть выступившие на кончике носа капли пота, но усач не сводил с него острых глаз и гонял без передышки:
- К но-о-ге!.. На пле-е-чо!.. Шагом марш! Левой! Левой! Круго-ом марш!.. На ме-е-сте! Стой! Вольно, перекур! - Отдуваясь, Черношейкин вытер со лба пот и уселся на откосе балки.
