— Ты думаешь? А я своими ушами слышал, как Очеретько сказал Сулейманову: «Боится, что контора сползет с первого места на последнее…»
— А на самом деле? Чего ты боишься?
— На самом деле тащат меня в авантюру! За сорок лет ничему не научились и меньше всего — считать государственную копейку. В вузах надо преподавать экономику, вот что! — Разгорячась, он не замечал, что говорит почти теми же словами, которые днем приписал ему Сулейманов. — Им бы поучиться хотя бы у старых челекенских хозяев — у Нобеля и Гаджинского, даже у их приказчиков! Те на верблюдах везли нефть в Персию, но каждое ведро должно было принести прибыль, чистоган. Без этого у них ни одно колесо не вертелось!
Тамара Даниловна понимала мужа с полуслова. Она знала, как он предан своему делу, как любит Небит-Даг. Спросить ее, как выглядит патриот, — она бы показала на Аннатувака. И сейчас, докопавшись наконец до настоящей причины его огорчений, она была полна сочувствия: нет, на этот раз дело не в характере.
— Так что ж ты прямо им не сказал! — воскликнула она.
— Не могу же я перекричать Сулейманова! — Он рассмеялся и обнял жену, взгляд его был светел, и какой он молодой был в эту минуту. — Кстати, Сулейманов, конечно, не твой, а мой, и я его когда-нибудь разорву на части.
— Не надо, милый!
Теперь, когда им стало так хорошо и весело вдвоем, она не хотела больше «держать вожжи», как советовал почтенный тесть… Она уже разобралась без посторонних. Конечно, муж прав! Ей только хотелось найти выход: не может быть, чтобы не нашлось единомышленников среди достойных людей.
— Разве ты не можешь поговорить с Атабаевым? Что сказал бы Аман? — Она спросила и поняла, что напрасно, — Човдуров помрачнел.
— Аман помалкивал на совещании, а после сказал мне, что я напрасно обидел отца… А это самая подлая демагогия, — тихо произнес Аннатувак.
— Ты лучше меня знаешь, что Аман никогда не занимается демагогией. — Тамара Даниловна задумалась и неожиданно спросила: — А ты действительно обидел отца? Он был на совещании?
— А что Байрам-джан? — уклонился Аннатувак.
— Как всегда, скучает без тебя. Еле укачала, все надеялся, что дождется…
— А я без толку гонял… Пойдем-ка посмотрим на малыша.
Обнявшись, они вошли в детскую комнату, там было темно и прохладно. Ветер, врываясь в открытую форточку, шевелил легкую занавеску. Байрам-джан спал, закинув одну руку за голову и крепко сжав в кулак другую.
— Как он похож на тебя… — сказал Аннатувак. — Видишь, брови во сне поднимает совсем как ты.
