— Ну, вчера ты…
— Вчера было вчера, — прервал её я. — А сегодня — это сегодня.
Я поднял глухаря с земли и отправился за домик, чтобы не травмировать впечатлительных девчонок малоприятным зрелищем.
— Соберите дрова, — крикнул я на ходу, — и почистите шомпол.
Оглушив птицу со всего размаху о стену домика, я перочинным ножом отрезал ей голову и лапы, и принялся ощипывать. Делая всё это, я не переставал удивляться, насколько тверда была моя рука. Ещё накануне мне казалось, что я абсолютно не способен убить живое, беззащитное существо. Сегодня же во мне вдруг исчезла всякая сентиментальность. Меня переполняло такое рвение, что я просто диву давался, что это такое на меня нашло? Вот что может сделать с человеком голод!
— Ну как, продвигается? — раздалось у меня над ухом.
Я вздрогнул от неожиданности, обернулся и увидел Тагерова. Он с интересом наблюдал за моим занятием.
— Помочь? — спросил он.
— Не надо, — отказался я. — Справлюсь. Помоги лучше девчонкам разжечь костёр. Как там у вас дела? Нашли что-нибудь?
Алан развёл руками.
— Пока ничего. Как в воду канул наш путешественник. Словно испарился. А вместе с ним и самородок.
Последнюю фразу он произнёс с неприкрытым ожесточением.
— Вода бы нам сейчас не помешала, — заметил я.
— Не видели мы пока никакого источника, — вздохнул Тагеров. — Но вода здесь где-то есть. Должна быть. Я это чувствую. Сейчас пообедаем и продолжим поиски.
Он поглядел на начавшие заволакивать небо облака и сквозь зубы процедил:
— Когда же, всё-таки, за нами прилетят? Нежели нам и сегодня придётся здесь ночевать?
Алан повернулся и ушёл. Я сгрёб выщипанные перья в кучу, отодвинул последнюю в сторону, тщательно вытер руки о траву, разрезал брюхо тушки ножом и принялся вынимать внутренности.
Несмотря на то, что наш обед состоял всего из одного блюда, — жареной дичи, — он выдался на славу. Все ели с волчьим аппетитом, и по достоинству оценили превосходный вкус глухариного мяса.
— Ничего вкуснее в жизни ещё не ела, — мечтательно протянула Патрушева, и воздела глаза к небу. — Не зря в ресторанах за него дерут сумасшедшие деньги.
Что касается меня, то я съел доставшийся мне кусок с превеликим трудом. Еда почему-то совершенно не лезла мне в горло. Меня откровенно тошнило. Видимо, это начала сказываться усталость.
Закончив трапезу, Тагеров поднялся на ноги, отряхнул руки, посмотрел на часы и решительно произнёс:
— Ну, нам пора. Ванёк, пошли. Продолжим поиски.
— А я? — спросил я. — Меня с собой не берёте?
