Даниэль встал и приказал Эдмонду:
— Присмотри за братом и сестрой. Я пойду в деревню к старосте, попрошу что-нибудь дать нам в долг.
Дети с надеждой смотрели на него широко раскрытыми глазами.
А староста Лукас прищурился, когда увидел Даниэля. «Опять будет напоминать о своем земельном наделе», — со злостью подумал старик. Прикурив, староста затянулся, сплюнул и только тогда заговорил:
— У меня нет ничего нового по поводу твоей просьбы, Даниэль. Твое дело трудно уладить, потому что ты сам виноват. Что тебе стоило, когда с тобой беседовали, сказать, что ты крестьянин и у тебя есть карабао. Тогда бы тебе тоже выделили надел. Не надо было тебе говорить, что ты резчик по дереву. Я, правда, тоже буду принимать участие в распределении земли, но, по-моему, ты не сможешь ее обработать.
— Я сказал только правду, — ответил Даниэль.
— Мозги, Даниэль, мозги надо иметь! — засмеялся Лукас. — В этой жизни нужно думать, если хочешь разбогатеть и выйти в люди. Пора бы уж тебе знать, когда лучше сказать правду, а когда соврать! — Староста снова затянулся, несколько раз сплюнул и посмотрел на Даниэля. — Ладно, давай начистоту, Даниэль. Тебе не дали и не скоро дадут надел, потому что, во-первых, ты неправильно ответил на вопросы, во-вторых, с тобой случилось несчастье. Первыми будут те, кто может обрабатывать землю.
— Но, староста, вы ведь видели, что я могу обрабатывать землю мотыгой, стоя на коленях! В нашем огороде я все сам сажаю.
— Да, я видел, — перебил его староста, — ты действительно можешь обработать свой двор, но если ты будешь три гектара обрабатывать ползком, то не успеешь до начала дождей!
Даниэль приподнялся со стула:
— А что, если подождать? Ведь важно то, что я стараюсь. Вот другие — у них тоже еще не обработаны поля, почему же их этим не попрекают? Почему бы нам не дать землю, если мы хотим работать?
Староста разозлился:
— Ты будешь меня слушать, Даниэль? — У него чуть сигарета не выпала изо рта. — Мы с тобой с чего начали, тем и кончили! Кроме тех двух причин, о которых я тебе уже сказал, есть и еще одна. Не забывай, что ты преступник!
Даниэль встал, и староста Лукас отшатнулся. На шее Даниэля проступили жилы.
— Я преступник поневоле! Я скорее умру, чем украду или совершу какое-нибудь преступление! Но моего отца убили! Убили!!!
— М-мы н-не должны ссориться, Даниэль! Я-я просто объяснил тебе, — задрожал Лукас. И хотя он тяжело дышал, Даниэль, вместо того чтобы наступать, повернулся и, не оглядываясь, ушел. Когда староста пришел в себя, он с дрожью сказал:
