— Думал, не жить мне уже на этом свете! — И почесал голову. — Зачем я, дурень, ему это выложил?..
Взгляд Даниэля потемнел от злости. В ушах у него звенело — то ли от голода, то ли от ярости. Он весь дрожал.
Дети радостно встретили Даниэля, но, увидев, что он ничего не принес, снова захныкали: «Ты сказал, что принесешь поесть!», «Ой, я хочу есть!», «Папа, у меня болит живот!»
Даниэль, не удержавшись, пребольно отшлепал детей. Они забились в угол, на их лицах был написан ужас. Он в первый раз поднял руку на своих малышей! И даже на самого младшего! Даниэль вышел во двор, в доме ему вдруг стало душно. Вдали он увидел Пину с Тино. Они о чем-то весело разговаривали, и Тино продолжал смеяться, даже когда они уже были напротив их ворот. Острая боль пронзила грудь Даниэля. Он вернулся в дом, уселся у окна и уставился вдаль.
Дети заплакали громче, когда увидели Пину. Они начали жаловаться на отца.
— Господи, что у вас тут случилось? — спросила у него Пина. Даниэль сделал вид, что ничего не слышал. Пина пошла на кухню. Увидела горшок, в котором не было ни зернышка риса.
— Разве я вам не говорила, чтобы вы заняли что-нибудь у соседей?
Ей опять никто не ответил. Пина повернулась к Эдмонду:
— Ты не слушался отца, да?
— Они говорят, — ответил Эдмонд, — что им нечего дать нам в долг, мама.
Пина взяла сумку.
— Я скоро вернусь. Поищу, где можно что-нибудь раздобыть.
Даниэль не шелохнулся. Пина, так ничего и не поняв, ушла.
Вскоре она вернулась, неся что-то в сумке.
— Я заняла у Тино, — весело сообщила она и тут же принялась рушить зерно. — Он дал нам столько, что и на завтра хватит.
— А почему он тебе не дал целый каван? — язвительно спросил Даниэль. Лицо его было мрачным.
Пина замерла и внимательно, с удивлением посмотрела на Даниэля.
— Что ты хочешь этим сказать, Даниэль? — Голос ее дрожал.
— Ты что, уже присматриваешься? — Даниэль саркастически улыбнулся. — Я сижу здесь в доме, а вы с Тино целый день вместе на ферме. Вы вместе росли, и ты мне сама не раз говорила, что если бы я не приехал в Пантабанган, то ты, наверно, вышла бы замуж за Тино. Теперь я уже ни на что не гожусь. Так скоро ли ты меня бросишь?
Горшок, который Пина держала в руках, упал и разбился. Она сделала несколько шагов к Даниэлю, сердце громко стучало у нее в груди.
— Не смей подозревать меня! Я честная женщина!
Лицо Пины дернулось от сильной пощечины Даниэля.
На следующий день глаза Пины были опухшими. Она молча покормила детей, а затем, не сказав ни слова, ушла на ферму.
