— Ну, это, возможно, и случайно, — пытаясь быть объективным, но втянув голову в плечи, буркнул Ефимов. — Хотя… хотя…
— Да, да, — кивнул Ленин. — Я здесь вырос. У мэра такая разведка… все бывшие из органов… Антанте не снилось.
Толпа больных и медбратья — Миня и Вадим — стояли растерянно. Студенты по–прежнему ничего не делали, покуривали и хихикали. И вдруг подкатили на дымящем джипе телевизионщики с камерами, и народ сразу подтянулся: кому охота в эфире выглядеть лентяем? Ленин с метлой широко заулыбался в объектив.
Но что касается Мини Лаврикова (Тихонова), он испуганно отвернулся от камеры. Вдруг пленка в областной центр попадет и Татьяна увидит или знакомые какие! Однако журналисты — ушлый народ. Во–первых, кто–то им уже сказал, что Миня помог упавшему человеку, во–вторых, тот факт, что герой отворачивается от объектива, в то время когда вся страна желает быть запечатленной, все это заинтриговало журналиста с курносой мордой и косичкой на затылке:
— Можно задать вопросик? Как вы относитесь к нашему мэру?
— К мэлу?.. — картавя больше обычного, переспросил Миня, все отворачиваясь и отворачиваясь. К тому же он еще заметил — на него из–за плеча журналиста грозно воззрился тот самый парень, что ударил Ефимова.
— Да, к мэру, к мэру? Вы ведь смелый человек… не боитесь губернатора. К мэру родного города как относитесь?
И Миня, страшась непонятно чего, кивнул:
— Хорошо. — И закашлялся. Страшно закашлялся.
Но тележурналист не уходил, ждал, он приблизил объектив почти к самому лицу Лаврикова.
— Почему прячете лицо? — спросил вкрадчиво журналист. — У вас такое открытое русское лицо. И не кашляйте! Говорите! За что именно вы любите нашего мэра?
— Улицы чистые… — прошептал кто–то сбоку.
— Улицы чистые, — прохрипел Миня.
— Еще.
— Фонтан построил… — шепнули ему.
— Фонтан построил… — повторил Миня. И почему–то добавил (угодливо, угодливо!): — Как в Италии.
— Вот–вот–вот, — удовлетворенно закудахтал тележурналист и пошел снимать на пленку других зевак. Но вскоре, выяснив от молодцеватого парня в рабочей одежде, что тут большинство — психи из больницы, уехал.
Вспотев от гадкого чувства стыда, Миня долго стоял, уставясь в неровный изломанный асфальт, не имея никакого желания мести мусор. Но нужно, нужно, вон на него смотрит как–то странно, тускло Марина из больничного медперсонала, и Миня зашевелил руками. Вновь вспомнилась ужасная ночь. Бежать, бежать! До наступления ночи! Миня третий раз изменил своей Татьяне!
