Я им на это: «Со ступенями у меня полный порядок, пожалуйста, посмотрите, как я ступаю по лестничным ступеням, и вы ахнете». Они, с трудом скрывая нетерпение: «А как быть с вашими частыми пребываниями в больнице? Вы же особый случай». Я приятно удивлен: «Ах вот как, особый случай, хорошо быть особым случаем, мне это даже нравится». Наконец у них лопается терпение. «Пожалуйста, — стонут они, все еще пытаясь изобразить приветливость, — приходите еще раз на следующей неделе». Я киваю и на одной ноге прыгаю к двери.
В это время Руди правой ногой в кроссовке чертил на песчаной дорожке четырехугольник, он провел в нем две диагонали, а затем левой ногой стер рисунок. Бенедикт действовал ему на нервы. То, что его друг раздражал и сотрудников биржи труда, не удивляло Руди, он уже наслушался от Бенедикта подобных рассказов.
— Выкладывай же, наконец, что с работой, — потребовал он.
— Ну что ж, если ты хочешь знать подробности: со следующей недели я буду работать в библиотеке, с картотеками. Полставки. Разговорился с библиотекарем, и тот мне предложил работу. Ты доволен?
Руди ожидал большего. И все же: эта работа, пусть лишь частично, приобщала Бенедикта к образу жизни нормальных людей. Наконец-то прекратится вечное брюзжание отца. Может быть, теперь у них в доме снова станет так же уютно, как прежде.
— Сколько? — спросил Руди.
— Три тысячи, — ответил Бенедикт.
— Вот свинство, — сказал Руди. — Да за такие деньги я даже к станку не подойду.
— А я подойду, только не к станку, а к картотеке, — ответил Бенедикт. — Этим мы и отличаемся друг от друга.
Серые глаза Бенедикта внимательно следили за тем, как меняется лицо Руди. Тот подождал, пока во рту накопилась слюна, и смачно сплюнул. Потом обернулся и крикнул: «Отец, Бенедикт нашел работу».
Ожидая, пока подойдет отец, они не глядели друг на друга. Бенедикт забросил за плечи свой мешок и прислонился к столбику у калитки. Венцель Чапек шел медленно, не спеша, его широкое, загорелое лицо казалось таким же угрюмым, как всегда. Когда он наконец остановился перед ними, Бенедикт коротко рассказал обо всем.
— Отлично, — сказал Венцель, — думаю, будет справедливо, если половину своего жалованья ты будешь отдавать на хозяйство.
— Согласен, — ответил Бенедикт. Потом он пошел с отцом Руди, чтобы помочь тому убрать инструменты. Бедро у Бенедикта ломило.
— После ужина сыграем в шахматы? — сказал Венцель Чапек.
— Хорошо, — ответил Бенедикт, — мы уже давно не играли.
