— А барахлишко прихватил по инерции, что ли? — усмехнулся Ахметов. — Впрочем… — он вдруг задумался, как–то неуклюже оглянулся, ища что–то глазами. Бросился к тумбочке, достал какую–то коробку, заглянул в неё. Смотрел долго, минуты две, — видимо, о чём–то напряжённо думал. Потом аккуратно положил коробку назад, в тумбочку.
— Что у вас там было? — поинтересовался я.
— Мм… да в общем–то, ничего особенного, пустяки. Ампулы с дибазолом.
Я знал, что это от давления.
— У вас в семье кто–то страдает гипертонией?
— Это осталось с прошлого года. Приезжали родители… у мамы гипертоническая болезнь.
Ага, так бы он и кинулся за старыми ампулами дибазола… Я понял, что Ахметов врёт. В коробке было что–то покрепче и подороже, чем дибазол. Но Ахметов ни за что не скажет. Тут может быть миллион причин, чтобы соврать, все их расследовать — жизни не хватит…
— Вам эти ампулы были дороги как память? — сострил Ежаев.
Валериан лишь мрачно осклабился: дескать, оценил шутку.
— Ну, что у тебя? — спросил я у Сергея.
— Кое–что имеется, — весело заявил Ежаев. — Соседка–старушка с первого этажа обратила внимание на «Жигули» неопределённого цвета. Машина показалась ей подозрительной.
— Чем же?
— Двое парней вышли из подъезда, забросили в автомобиль какие–то узлы и уехали. Бабка ни одного из этих мужиков не видела, описать их не может, жалуется на зрение.
— А что значит «неопределённого цвета»?
— Говорит, машина то ли белая, то ли серая, то ли бежевая. А уж что там — «пятёрка» или «шестёрка» — это тем более не знает.
— А номер? — спросил я, не надеясь на положительный ответ.
— Только буквы: то ли МОД, то ли МОЛ…
— Конечно, совсем необязательно, чтобы это была именно та машина, но надо бы проверить, — заметил я.
Ахметов снова закурил, явно думая о чём–то своём.
— А у вас… нет ли знакомых с таким автомобилем? — спросил я у него.
— Да полным–полно, — махнул рукой он. — Полкафедры.
— Хорошо живёте, — чуть слышно пробормотал я.
— У меня, например, тоже белая «пятёрка», — продолжал Валериан. — Я её после строительного отряда купил. Два года назад, во время Олимпиады, ездил командиром в Тюмень. Это ведь ещё ни о чём не говорит, верно?
— Верно. А у вас, Марина?
— У меня машины нет…
— Я о ваших знакомых.
— Что–то не припомню…
— Постарайтесь вспомнить.
— Э-э… ну, хотя бы у нашего преподавателя, доцента Елохина. Или, например, у Тевосяна–младшего. Кажется, у него были «Жигули». Цвета «кофе с молоком», если не ошибаюсь.
— Кто такой Тевосян–младший?
