Безумие заразно.
Слова мои вновь не имеют силы. Гений.
Неофициальный символ Цикадии — памятник Гению у абортария.
— Жениться на такой!? — Муст воззрился на Вовса с неподдельным изумлением. — Что ты, брат! Встречаться с ними вообще–то можно, чтобы своих не портить. Но жить…
— Но чем она хуже наших?
— Наша баба нарожает тебе наших детей! Да! После пятого ребёнка она уже не женщина, а машина. Но зато с такой можно продолжать род.
— А любовь?
— Вот если тебе нужна любовь, не бросай ту, чужую. Наслаждайся ею. Но жениться надо на своей. Это завет предков.
— Ну, это уже слишком. Советоваться об этом ни с тобой, ни с кем бы то ни было, я не собираюсь.
— А я хочу только добра всем и, прежде всего, тебе.
— А я понял, чего ты добиваешься. Ты не земли и свободы хочешь, ты хочешь присвоить время. А это невозможно.
— Вот не жалеешь ты меня, сам не понимая, что никто не пожалеет тебя, когда меня не станет.
Беседа с посетителем:
— Слушай, ты — депортированная бедняжка, ты обещаешь мне закрыть моё заведение?! На меня подобные угрозы не действуют, — говорил Пиза, невежливо почёсываясь. — А знаешь почему?!
— Догадываюсь, — вдруг стушевался Бабуш.
— Это тебе только кажется, что ты такой догадливый, — продолжать грубить хозяин «Афродизиака». — Я не боюсь вас, потому что давно и качественно вылудил себе нутро. Оно у меня луженое! Понял?
Афина и афиша.
Ва — Тама:
— Ну вот, снова у меня никого нет.
— Найдётся кто–то. Молодая ты ещё. И красивая.
— Зачем же мне кто–то. Мне нужен некто.
— Волос растёт — и то больно. А тут целое, да ещё такое сложное чувство сквозь тебя пробивается.
Чай из камелий.
Левкой — не камелия.
Спит сад под боком автострады.
Она ревёт и день и ночь.
Его будильник — стон услады,
Которую не превозмочь.
Его разбудит вздох любви
Промеж Землей и Солнцем.
Его разбудит треск плевы.
Прорвавшейся под лонцем.
Самый надёжный сторож — это вор. Бывший, если можно предположить, что вор может завязать. Надёжен потому, что знает, как можно взять то, что плохо лежит.
… а стремящийся к злу стремится к смерти своей. Притчи, 11,19.
— Жизнь моя проходит нелепо, бездарно! Так я говорю себе, когда забываю о тебе, моя Ва! Сейчас же я говорю и себе, и тебе, дочка! Нет! Нет! Нет! Я живу не зря. У меня есть — красивая и талантливая — Ты. Я думаю, что именно ты и сделаешь то, ради чего существует весь наш род.
— Что такое ты имеешь в виду, папа?
— Я говорю истину.
— Не пугай меня. Я боюсь такой жизни!
— И правильно делаешь. Лишь тот, кто боится жизни, живёт полно. Ибо страх — признак полноценности.
