— Ну, что ж, — сказал Михаил Петрович, выслушав мои претензии, — этого разговора я ожидал, рано или поздно ты должен был об этом заговорить. Оказалось скорее рано, чем поздно, но это значит, что ты умнеешь быстро, что достойно всяческого уважения. И ещё пятнадцати штук, которые получишь у меня завтра.
Эти деньги Михаил Петрович явно отрывал от своих, но меня это не волновало. Я оказался прав в том, что нужен ему больше, чем он мне. Последовавший за этим разговором заказ был принят мной уже на новых условиях.
Теперь пора было подумать о машине. Довольно быстро я приглядел тачку, слегка подержанную «бээмвэшку», выглядевшую, как мне было нужно: не бедно и не шикарно. Водить я выучился ещё до армии у своего приятеля, который лихо гонял на отцовских Жигулях. Ходить на водительские курсы у меня не было никакого желания, права я купил у капитана-гаишника, который своей алчной рожей показался мне подходящим для подобной операции. Исключительно от нечего делать я записался на дневные курсы английского, это отчасти решало проблему дневного времени, а заодно облегчало ответ на Любины вопросы, почему у меня так много свободного времени.
Работа шла своим чередом. За полгода после памятного разговора с Михаилом Петровичем я выполнил три заказа, получив соответственно двадцать пять, тридцать и тридцать тысяч. Угрызения совести меня уже не мучили совершенно. Помимо естественного привыкания, а человеку свойственно привыкать ко всему, действовали также разговоры, которые я слышал, гуляя по городу. Все они были в одном ключе: «Честных людей не убивают. Убивают тех, кто нахапал и с кем надо не поделился. Туда им всем и дорога».
Так же постепенно я начал привыкать к дорогой одежде и дорогим ресторанам. Чемодан у меня под кроватью постепенно наполнялся пачками денег с портретами американских президентов, надо было думать о более вместительном и безопасном хранилище. Здесь без Михаила Петровича я обойтись не мог и собирался в ближайшее время поговорить об этой, ставшей насущной, проблеме. Но на следующей встрече Михаил Петрович не дал мне заговорить, а начал сам, причём не без редкой для него торжественности. По случаю дождя мы встретились в облюбованной для подобных случаях кафешке.
— С заказом, о котором ты сейчас услышишь, ты, Кирилл, можно сказать, переходишь на новый профессиональный уровень. Это, к слову сказать, касается и оплаты. Человечек, твой будущий клиент, прожил не столь долгую, сколько бурную жизнь. Посмотришь на него — ничего, вроде, особенного, кроме наглой и противной морды, а между тем тот крупный чиновник с Чайковского рядом с ним не более чем средневес рядом с тяжеловесом. Деньги, которыми он распоряжается, тебе и во сне не снились, но при всём его весе и влиянии нет во всём свете человека, который называл бы его по имени-отчеству. «Папа» — и всё. Просто «Папа».
