День был довольно ветреный, но солнечный. Август подходил к концу, и деревья уже подёргивались желтизной. Какие-то были ещё зелёные, а какие-то застенчиво покраснели, словно стесняясь обнажить свои ветви. Успевшие облететь листья засохли и приятно хрустели под ногами. Воздух был свеж и так чист, что казалось, видишь далеко-далеко, намного дальше, чем обычно; по чистому ясному небу плыли лёгкие белоснежные облака. Кое-где сквозь крышу деревьев пробивались солнечные лучи и золотили упавшие листья. В общем, погода была чудесной, и я оценил красоту норвжского леса».
Исправляя «норвжского», Нина улыбнулась. Да, этот мальчик оценил красоту леса, воздух, небо… А осенью? Осенью норвежский лес сведёт с ума кого угодно! Золотые листья над головой и под ногами. Воздух, кажется, можно пить. Небо не голубое, не синее, не серое, а просто глубокое. Смотришь и как будто видишь планеты, звёзды, космос…
Ей было десять лет, когда они с отцом в последний раз гуляли по осеннему лесу. Смеясь, они кидали в воздух охапки сухих листьев и смотрели, как они рассыпаются сказочным разноцветным дождём. Помнится, Нина тогда замёрзла, и отец снял своё пальто, чтобы накинуть ей на плечи.
— Папа, а тебе не будет холодно? — спросила девочка.
— Нет, — ответил с улыбкой Эдвард.
— А почему тебе не холодно, а мне холодно?
— Потому что у меня горячее сердце.
— А что надо сделать, чтобы у меня тоже было… горячее сердце?
Отец опустился на корточки и серьёзно посмотрел на неё.
— Нужно быть смелым, благородным и отважным. Нужно уметь переживать, любить, страдать, ненавидеть, сочувствовать, жалеть. Нужно искренне плакать и искренне смеяться. Нужно давать волю чувствам и эмоциям и не стесняться их. Ни при каких обстоятельствах нельзя опускать руки, нужно бороться, рисковать, как бы ни было трудно, несмотря на невзгоды, на печали, на неудачи. Надо пытаться! И не унывать, и знать, что всё будет хорошо.
Нина тогда подумала, а потом удручённо ответила:
— Я не смогу так много сделать. Ты взрослый, умный, и потом… ты поэт, а я никто.
— Не смей так думать! — отец строго погрозил ей пальцем. — Ты — личность! И это главное. Со своими достоинствами и недостатками, но ты — это ты. И это у тебя может отнять только один человек.
— И кто же?
— Ты сама.
Нина растерялась — как может она сама что-то у себя отнять?
— Да-да, именно ты сама, — подтвердил папа. — Если ты будешь думать, что ты никто, ты никем не станешь. Надо знать, что ты — личность, и ты заслуживаешь места в этой жизни. И не хуже, чем у других.
