— Послушай меня. — Валерий перешел на несколько заговорщический тон. Его вдруг осенило: надо разыграть с этим человеком несколько иную партию. — Мне показалось, ты как-то заинтересован в Лидии?
Николай резко встал, с тревогой прислушался. Подошел к двери, жестом пригласил гостя следовать за ним.
Они брели по тропинке в лес и Николай опять расслабился: слушал вполуха, отвечал неохотно.
— Знаешь, я хотел бы разрешить одну проблему, — произнес Валерий.
— Какую такую?
— Насчет Лидии.
— А я тут при чем? — Николай явно переигрывал, если судить по его недавней реакции при одном упоминании имени девушки.
— Лида сказала, что ты хочешь на ней, ну это самое… типа жениться.
— Я? Странно… у меня же сама Пелагия.
— Пе-ла-гия? Вот сравнил. Она же…
— Нечего тут и сравнивать. Понимал бы ты что…
— Ладно-ладно. Слушай дальше… — Пораженный такой реакцией Николая, Валерий мучительно искал продолжение темы. Он ощущал, что теряет эту нить, и почти не соображает, о чем следовало бы говорить дальше. Бывший водитель вездехода заметил это смятение и противно усмехнулся. Казалось, он хорошо понимает, что происходит с его собеседником, и ему это приятно. А тем временем затмение в голове Валерия продолжалось. На какое-то время мысли перестали облекаться словами и завертелись в вихре образов: «гать; шипящие на углях колбаски; Лида, кусающая яблоко; Гитлер в рамке; крутящиеся все быстрее и быстрее жернова; лицо маячившего перед ним мужчины». Надо было зацепиться за последний образ: «лицо, лицо, лицо… чье оно… ах, да… водителя вездехода» и, сконцентрировавшись, выбираться из плена наваждения. Однако сделать это помог сам Николай.
— Ты что-то хотел еще спросить, я чувствую. Говори.
И Валерий словно очнулся. В его мозгу все еще мельтешили обрывки воспоминаний, но уже появились четкие мысли, хотя процесс их возникновения происходил как бы параллельно первому. Он потряс головой и заговорил глухо, но связно:
— Слушай меня: я не собираюсь жить в вашей деревне. Мне очень интересно здесь, но я хочу домой. Ты же когда-то пытался выйти из болот?
Николай молчал.
— Помоги мне. Если не знаешь, как это сделать, расскажи хотя бы о путях заведомо невозможных. Мне не хочется повторять чужие ошибки. Учти, Лида хочет, чтобы я остался, и собирается завести детей. От меня. Она сама говорила.
— Она каждому это говорит.
— Ладно, это не главное. Но, ты единственный, кто может мне помочь. На остальных у меня надежды нет.
С лица Николая вдруг начала сползать маска невозмутимости.
