, пробудившего в немецком народе уверенность в будущем Германии, станет ее спасителем. Именно эта надежда была причиной того, что отец посоветовал мне военную службу. Да и я верил в будущее возвышение Германии через сильную Пруссию. В 1848 году немецкий национализм уже настолько властвовал надо мной, что я, несмотря на личные интересы, отправился в Киль, где вместе с Пруссией воевал за единство и величие Германии.
Но когда этот юношеский, порой неразумный энтузиазм рухнул под давлением печальных обстоятельств, когда Германия вновь раскололась на мелкие слабые княжества, а Пруссия была глубоко унижена, уныние овладело всеми немецкими патриотами. Правда, мы еще надеялись на Пруссию, но никто уже не считал, что она как государство обеспечит объединение Германии, возлагая большие надежды на окончательное торжество либеральных идей среди немецкого и особенно среди прусского народа. Эти перемены во взглядах послужили причиной многих дальнейших событий и конфликтов, и, не зная о них, невозможно было бы эти конфликты понять.
До 1860 года я был полностью занят научно-техническими трудами и держался далеко от политики. Только когда во времена регентства принца Пруссии царившие политическая стагнация и пессимизм ослабли и начали пробуждаться ото сна более свободные политические воззрения, я вступил в созданную под руководством Беннигсена[165] Национальную ассоциацию, которой покровительствовал герцог Эрнст фон Кобург-Гот[166]. Я присутствовал на учредительном собрании ассоциации в Кобурге[167] и в дальнейшем как верный союзник принимал самое активное участие во всех ее мероприятиях. Благодаря этому, а также благодаря моей деятельности по выборам в парламент я весьма тесно познакомился с лидерами Либеральной партии. Присутствуя на заседаниях нового крыла либералов, я участвовал в обсуждениях, касавшихся программы и названия новой партии. Большинство склонялось к имени «Демократическая партия», в то время как Шульце-Делич[168] хотел назвать ее «Немецкой партией». Я предложил название «Прогрессивная партия», поскольку, по моему убеждению, название должно было характеризовать направление ее действий, а не образ мысли. В результате было принято решение объединить наши с Шульце-Деличем решения, и новая политическая организация получила название «Немецкая прогрессивная партия».
Я неоднократно отвечал решительным отказом на предложения об избрании в депутаты парламента, но в 1864 году, когда мне, без всякого старания с моей стороны, предложили это избиратели округа Золинген-Ремшайд
