Когда я легла, мамы все еще не было дома. В моем сознании снова и снова проносились все события дня, пока наконец я не погрузилась в прерывистый, беспокойный сон. И даже тогда все мои сны были только о Парвати, которая ожила и танцевала. Ее руки ритмично двигались и махали в такт жалобной иноземной мелодии высокой пронзительной флейты, подобной которой я никогда не слышала прежде. Ее высокий навязчивый голос был дисгармоничным, но прекрасным, и я очень хорошо понимала смысл ее мучительной песни.
Я мать мира, хранительница тайн и богатства. Я богиня избавления и брачной гармонии.
Я проснулась намного позже обычного, встревоженная какими-то звуками в маминой спальне. Все, о чем я могла думать, это о бриллианте, лежавшем в короне богини. Очевидно, на эту «тайну и богатство» намекал Тилсбери. Остальная часть сообщения была ясна с самого начала. Теперь, когда он вернулся, как скоро они поженятся? И что будет тогда со мной?
Следующим утром я чувствовала себя опустошенной, жалкой и несчастной. Спрятавшись в единственном месте, где я могла укрыться, под теплыми простынями и одеялами, я попыталась внушить себе, что меня ничто не тревожит. Но тайна бриллианта, возвращение Тилсбери и мои опасения относительно того, что он и мама тайно готовили, были одной запутанной загадкой — не говоря уже об участии Чарльза Эллисона.
Я лежала не шелохнувшись, когда Нэнси постучала и вошла. Однако, когда она с грохотом перемещалась за спинкой кровати, я очнулась и со стоном быстро села, запутавшись в сбитом липком и потном постельном белье. Как только служанка отодвинула занавески, залитый солнцем резной витраж отбросил на стены решетку теней. Когда Нэнси повернулась, на ее лице была ухмылка, но щеки оставались бледными. Я потребовала сказать, что ее так позабавило.
— У вас волосы стоят дыбом, а лицо красное, как свекла. То еще зрелище, мисс.
— Который час? — сердито спросила я, зевая и выпутываясь из-под одеял.
— Больше десяти. Вы не слышали колокольчик? Хозяйка ушла, — она сделала паузу, прежде чем едко заключить, — снова! — Затем глубоко вздохнула, как будто цитируя: — Она просила сказать вам, что она очень сожалеет, что пришла так поздно вчера, — и она надеялась, что вы не возражаете поесть опять в одиночестве — она вернется, чтобы этим вечером увидеть вас за ужином… Да, я думаю, примерно так! Я принесла вам несколько тостов, потому что вы снова пропустили завтрак. — Нэнси приподняла бровь, и на ее лице заиграла легкая насмешливая улыбка. — У меня также есть для вас письмо.
